Бедный Павел. Часть вторая. Владимир Владимирович Голубев

мастер слова! Говорите же!

      – Я… Я виноват! Прошу простить если не меня, то хотя бы людей, верных мне, брата моего! Которых я обманул… – снова финт Орловых? Кто-то сообщил ему, как размягчить меня? Неужели братья болтливы? Сделал себе зарубку – проверить.

      – Так, ну что же, значит, вы всё-таки признаёте, что обманули множество людей, которых я сейчас, по чести, должен был бы казнить. Так скажите мне, казнить ли мне их?

      – Нет, Ваше Императорское Высочество, я прошу… Прошу Вас… – голос его наливался силой – Прошу Вас простить их и винить в этом преступлении только меня! Я обманул их! Обманул их всех!

      – Что же, даже брата своего?

      – И даже Петра! Я единственный виновный в этом! – на сей раз я не стал продолжать обличать его, а начал ходить по кабинету. Он несколько раз пытался говорить дальше, причмокивал губами, пробовал набрать воздух, но у него ничего не выходило. Так что, я взял кувшин и стакан, стоявшие на столе, и протянул ему.

      – Пейте, несчастный! – тот схватил воду и жадно начал пить стакан за стаканом. Я же продолжал в задумчивости ходить по кабинету, не обращая на него внимания. Выпив весь кувшин, Никита Иванович нашёл в себе силы продолжить свои речи.

      – Я прошу извинить меня, Ваше Императорское Высочество, за то, что не оправдал Ваше доверие! За то, что я именем Вашим попробовал прикрыть своё желание возвыситься! Я считал, что поступаю так во благо империи! Я…

      – Вы, милостивый государь, – прервал я его, – всего лишь хотели получить личную власть! Об этом рассказали Ваши соучастники, которых я слышал своими ушами! Вы, дорого́й учитель, обещали своим родным и близким небывалое возвышение! Вы, душа моя, стремились к обладанию престолом! То есть в Ваши планы, драгоценный мой, входило двойное цареубийство! Не только матери моей, но и меня самого! Меня! Пусть и позже! Что же мне делать вот с этим? А? – я повернулся к нему, он попытался отвести взгляд, но тогда я закричал: – Смотри мне в глаза, ничтожество! Говори! Ну! – он побледнел, но нашёл в себе силы ответить:

      – Вина́ моя безмерна, и я достоин смерти! Но я…

      – Молчите! – я смягчил тон, – Молчите, Никита Иванович! Молчание сейчас лучший способ что-то объяснить и умерить мой гнев. Вы полагаете, что мне необходимо казнить Вас?

      – Я считаю, что это будет справедливая кара для меня недостойного!

      – Известно ли Вам, любезный, что Вы сотворили с государством нашим своим мятежом? Известно ли Вам, что я теперь не могу доверять своим дворянам? Ибо в голове каждого из них, возвышенного мною и допущенного мною к престолу, могут начать бродить такие же мысли… Известно ли Вам, что Вы вызвали у европейских держав убеждённость в возможности победы над нами? Известно ли Вам, что те люди в Европе, которым Вы доверяли и уверяли всех нас в обоснованности подобного доверия, воспользовались нашей слабостью, чтобы попытаться нанести потери империи?

      Вот, посмотрите, что рассказал Ваш верный конфидент, граф Строганов. – я протянул ему бумаги, – Посмотрите,