Бедный Павел. Часть вторая. Владимир Владимирович Голубев

Павел Петрович! Не знаю… Но прошу! Нету у меня больше никого, кто род мой продолжит и старость мою поддержит!

      – По́лно, душа моя, по́лно! Неужто Вы думаете, что я не понимаю сложности положения? Но в любом случае будьте уверены, что уж старость-то ваша не пройдёт без моей личной поддержки! – я расхаживал по кабинету, заложив руки за спину и низко склонив голову. – Пётр Александрович! Я должен их наказать! Должен! Закон и справедливость обязаны торжествовать в государстве нашем! Поверьте мне, Пётр Александрович, что наказание будет суровым, но справедливым! Они ведь не участвовали в убийствах и не призывали к бунту своих подчинённых! Так что казни не будет! Каторги тоже! Да, они будут наказаны! Но я надеюсь, что обида за это не ляжет тяжким грузом на нашу дружбу и их верность в будущем!

      – Но что грозит крови моей, Ваше Императорское Высочество? – молил меня страдающий фельдмаршал.

      – Подождите немного, Пётр Александрович! – попросил я его в ответ, – Я ещё подумаю над наказанием, но пока мыслю направить их в провинции наши восточные для службы государственной. Пусть там они докажут способности свои и верность свою!

      – Благодарю Вас, Ваше Императорское Высочество!

      – Только прошу Вас, не оглашать всё сказанное здесь до поры официальной публикации! Всем участникам заговора, вольным и невольным, наказание будет объявлено одновременно! И публично! Успокойте супругу Вашу, но прошу, не сообщайте пока даже ей моё решение. Дети же Ваши пусть посидят в крепости! Пусть почувствуют наказание за глупость свою, дабы впредь в таком деле не участвовали, ни по наивности юности, ни под влиянием людей других, даже ими уважаемыми и любимыми в будущем!

      – Я Вас понял, Ваше Императорское Высочество!

      – Участники мятежа будут лишены имущества, но они дети Ваши, а отнимать средства у Вашей семьи было бы ве́рхом несправедливости, хотя по чести и Ваша вина́ есть в глупости их.

      – Не уследил…

      – Да, не уследили, ибо служба России на первом месте у Вас перед семьёй и детьми всегда была, и корить Вас за это никто не решится! И теперь я постараюсь дать Вашим детям самостоятельность, Пётр Александрович! Чтобы в своей службе к Вашему покровительству и покровительству семьи Вашей обратиться они не могли. За советом, да и только!

      – Благодарю Вас, Ваше Императорское Высочество! Для детей своих ничего больше просить не могу! – он встал, оправил мундир и поклонился мне.

      – Не стоит благодарности, Пётр Александрович! Вы соратник мой и верный слуга отечества! – я обнял его на прощание.

      Надо было скорее возвращаться, дел в столице было великое множество. По дороге домой я смог найти в себе силы заехать в Москву, на могилку Маши. Её похоронили возле Новодевичьего монастыря, тогда невозможно было организовать нормальное и уж, тем более, торжественное погребение, а сейчас уж смысла не было. Я погоревал о любимой. Снег, белый-белый. Благостно так. Маше здесь, наверное, хорошо – красоту природы она любила.

      А вот город был чёрный, пожары его не пощадили.