Двойник. Лариса Валентиновна Кириллина

связь с «Гране»? По прямому каналу?

      – Теперь, наверное, есть, – сообщила я. – У куратора больше возможностей, чем у Хранительницы.

      – Ты еще не говорила с Кааролом?

      – Нет. Не успела. А чем он может помочь?

      – С ним Ульвен.

      – Ты хочешь рассказать сыну всё?

      – Лучше пусть он знает заранее.

      – Попросить, чтобы он возвращался сюда поскорее? Или напротив, отложить возвращение, пока мы не покончим с этой историей?

      – Я могла бы сама с ним поговорить?

      – Отсюда, из дома, вряд ли. Ваша здешняя техника подключена к коммутаторам межпланетной связи в Колледже космолингвистики и в Тиамуне. А моя позволяет прямые контакты, если собеседники вообще в досягаемости.

      – Можно, я завтра к тебе прилечу?

      – Да, конечно. Я постоянно дежурю в своем Институте. Пришлю за тобою флаер, скажи лишь, во сколько. Эллаф, ты не хочешь присутствовать при завтрашнем разговоре?

      – Я останусь с детьми, – сказал он.

      Прерванные гастроли

      Неожиданно Карл сам вызвал меня. Прямо ночью, когда я уже собиралась лечь спать. Связь оказалась неожиданно четкой, однако исключительно голосовой. Паузы между нашими репликами, разумеется, возникали, но не настолько длинные, чтобы смысл разговора терялся.

      – Jülchen, bitte, sei ruhig…

      Ага, разумеется. Когда в первой же фразе звучит «не волнуйся, пожалуйста», значит, там у них неприятности.

      – Карл, давай начистоту: что случилось?

      – Чертовщина какая-то. Но мы все живы и целы.

      – Donnerwetter! Конкретнее, Карл!

      – На Сироне во время концерта какой-то псих пытался напасть на Ульвена. Я был начеку, всё же навыки личного телохранителя принца оказались не лишними. К тому же, помимо меня, возле мальчика находились негласные стражи порядка. Нападавшего мигом скрутили и сдали властям. Не знаю, чем там кончилось дело, я следил за Ульвеном и заодно опекал остальных участников нашей группы. До отеля мы добрались благополучно, но после банкета у принца начались неполадки с желудком. Я велел ему выпить побольше воды, вызвать рвоту и не есть ничего до того, как мы возвратимся на «Гране». Может быть, отравление оказалось случайностью, но никто из наших больше не жаловался ни на боль в животе, ни на приступы тошноты. У меня создалось впечатление, будто целью недоброжелателей был Ульвен, и никто другой. Да, я помню, сколько разных превратностей вам с Ульвеном-старшим пришлось пережить на Сироне. Казалось, прошлое позабыто, здешнее общество изменилось и стало гораздо терпимее, инопланетян тут не оскорбляют, а наш гений имел огромный успех – впрочем, как и везде… На Сироне он исполнял преимущественно земную музыку, завершив концерт своей обственной аранжировкой «Оды к радости». Все были в экстазе! Но, видимо, само имя «Ульвен Киофар» остается для кого-то столь ненавистным, что любого его носителя готовы если не уничтожить, то вынудить поскорее убраться с Сироны.

      – Сэр Колин поставлен в известность?

      – Конечно!