Двойник. Лариса Валентиновна Кириллина

умные рассуждения, как в монографиях и диссертациях, а живые герои. Наверное, я могла бы выдумывать их, но зачем, если все мои близкие и друзья достойны стать персонажами любого романа?.. Каждый – незаурядная личность. У меня профессиональная память космолингвиста и опытного синхрониста. Диалоги я запоминаю дословно. Остается добавить лишь антураж. Описания обстановки и внешности, комментарии по поводу эмоциональных реакций на сказанное, мои собственные размышления… Эти тексты – часть моей жизни. От которой иначе останется только внешняя оболочка, а все чувства и мысли улетучатся вместе со мной.

      В общем, сделанного не вернешь.

      Не получив с Земли никаких читательских откликов, я пребывала в уверенности, будто «Хранительница» канула в Лету и не оставила ни малейших следов ни в русской, ни в мировой, ни тем более в межгалактической литературе. Если кто-то на Земле прочитал мою сагу, то вряд ли принял всерьёз. А вычислить моё авторство, полагала я, практически невозможно. Учёные не интересуются космооперами, любители фантастики не охочи до космолингвистики, и даже если кто-то наткнется в тексте на фамилию «Цветанова-Флорес», он подумает, будто авторша перемудрила с экзотикой.

      Нарушила ли я какой-то закон?.. Мне казалось, нет. Я же не посылала в прошлое реальный физический артефакт инопланетного происхождения, который мог бы взбудоражить умы и повлиять на ход истории. Мало ли, какие вымыслы публикуют поэты, писатели и всякие визионеры; на них никто из умных серьезных людей не обращает внимания. В крайнем случае, скажут: «Да, занятно придумано. Богатое воображение у человека». К тому же за пределами русскоязычного мира мои тексты уж точно никто не прочтет. А в самой России весь двадцать первый век – чрезвычайно нелегкое время, там полно реальных проблем, по сравнению с которыми наши здешние покажутся сущим вздором.

      Резонанс, повторю еще раз, оказался ничтожным. Почти никаким.

      Очевидно, я допустила один, зато важный промах. Ломая голову над названием второй части цикла, я остановилась на самом простом: «Тиатара». И не учла важной мелочи. Благодаря такому титульному листу моя легкомысленная книжка попала в реестр межпланетного поиска по названиям и ключевым словам. Очевидно, кто-то обратил на это внимание. Пропустил мой текст через электронного переводчика. Убедился, что труд совсем не научный, зато изобилующий примечательными сведениями о жизни Колледжа космолингвистики и о взаимоотношениях магистра Джеджидда с его подопечной Цветановой-Флорес. Там же встретилось и другое редкое слово: «алуэсса». Догадка немедленно подтвердилась: пятая книга «Хранительницы» носила именно это название. И далее мой неизвестный читатель старательно перевел и освоил все шесть частей эпопеи. А потом вложил их содержание в память монстра, которого создал.

      У меня не хватало духу признаться в содеянном ни Маилле, ни барону Максимилиану Александру. И уж тем более – Илассиа и Иссоа. Ведь о них я тоже писала. Да, с сочувствием и любовью, но достаточно откровенно.