Жуткая история. Кот. Ксения Горькая

я зачастил, да? – он рассмеялся хриплым лающим смехом и вытер рот тыльной стороной ладони.

      – Хёну…

      – Да что ты заладил, ну умираю, и что? Сделай мне одолжение – не воскрешай меня в этот раз. А лучше просто оставь тут и возвращайся в вашу школу. Это хорошее место, чтобы… закончить, – он, пошатываясь, поднялся из машины и пошел к ограждению набережной.

      Кай потер лицо руками и последовал за ним.

      Набережная и правда выглядела превосходно. Сегодня был солнечный день и не слишком сильный ветер – из-за этого вода словно переливалась золотом. Народу почти не было – большая часть людей в отличие от них, бездельников, еще находилась на работе.

      Хёну облокотился на поручень и стал любоваться бликами, закрывая рот ладонью при кашле. Кай маячил на периферии.

      – Как ты понял, куда ехать?

      – Я знал, где дом твоих родителей. Я был на полпути туда, когда ты позвонил.

      Ну что ж. Значит, это в любом случае бы произошло.

      Кай вдруг спросил:

      – Почему ты хочешь умереть?

      Казалось, Хёну задумался:

      – Наверное, правильный вопрос звучит иначе: «Есть ли у меня хоть какая-то причина жить?»

      – Нет. Миллионы людей живут без причин, без целей. Но ты хочешь умереть.

      – Как много ты помнишь с сегодняшнего утра? – Хёну повернулся к нему, меняя тему и перехватывая его кошачий взгляд. Красивые продолговатые глаза блестели, темная радужка мягко подсвечивалась из-за бликов на воде. Его взгляд был полон жизни.

      – Все.

      Это не совсем тот ответ, который он ожидал услышать, учитывая, что Кай все еще по каким-то причинам говорил с ним.

      – Все? – он фыркнул. – Как я влез в твою голову, чтобы выйти из вашей «школы». Как я заставил тебя поцеловать меня, игнорируя все твои угрозы и просьбы. Как я… как забирал твою энергию, пока не забрал всю без остатка. Как ты… – у него вдруг закончился воздух, и он отвернулся, смутившись.

      Внизу шипели разбивающиеся о камни волны.

      – Как ты умер у меня на руках, – добавил он совсем тихо, крепче обхватывая поручень. – Припоминаешь?

      – Я бы не умер. У меня несколько жизней.

      Хёну застонал.

      – Не валяй дурака. Какая разница, одна жизнь или десять. Смерть есть смерть. Я убил тебя. Может, для тебя смерти и воскрешения уже стали обыденностью, и я чего-то не понимаю. Но не говори о своей смерти так, будто это что-то несерьезное.

      Кай облокотился на поручень рядом с ним и резонно отметил:

      – То есть моя смерть – это серьезно, а твоя – нет?

      Хёну повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кай поднимает бровь.

      – Именно так. Разные люди – и ценность жизни разная.

      Ни с того ни с сего Кай произнес:

      – Я видел, как ты плакал.

      – Что?

      – После того как я умер, я оставался там. Я видел, как ты плакал и звал меня, чувствовал твой страх моей гибели.

      – Херовый из тебя бы вышел судья. Убийца не перестает быть убийцей, если он плачет по убитому.

      – А