Ожерелье из разбитых сердец. Светлана Демидова

что я навязывалась пойти за ней. Я вовсе не хотела смотреть на Надежду Валентиновну в проводках и капельницах. Я и сыну-то звонить не хотела. И вообще, пусть они сами звонят! Кто я и кто они! Меня он знать не знает, а на звонок из реанимации мигом прискачет резвым зайцем. Я успокоилась счастливо найденному решению и даже быстренько съела банан. Чего добру пропадать. Съела бы и апельсин, но медсестра опять появилась передо мной, все так же тщательно прикрыв за собой дверь.

      – Вот, – сказала она, протянув мне бланк рецепта. – Тут телефон ее сына Феликса и адрес.

      – Может быть, лучше вы ему позвоните... – начала я, но девушка меня тут же перебила:

      – Разумеется, мы позвонили, но он не отвечает. Вам надо съездить за ним.

      Мне очень хотелось крикнуть: «С какой стати?», но ограничилась следующим замечанием:

      – Раз он не отвечает, значит, его нет дома. Зачем же мне к нему ехать?

      – Больная сказала, что ее сын работает на дому и часто отключает все телефоны, чтобы ему не мешали.

      – Да-а-а... а-а-а... вдруг его нет дома?

      – Женщина! – Медсестра посмотрела на меня с укоризной, а мне сразу не понравилось, что она назвала меня женщиной. Хотя я действительно женщина, но как-то... хотелось бы услышать в свой адрес «девушка» или по крайней мере «дама». – Ваша больная чуть жива и страшно нервничает. Ей очень нужно что-то сказать сыну, а в ее положении нервничать... ну вы понимаете... И вообще, сын должен знать, что случилось с матерью, и элементарно помочь. – Девушка скосила красиво подведенный глаз на мои фрукты и добавила: – И не этим. Ей лекарства нужны. Дорогие. У вас есть деньги на лекарства?

      – Ну... рублей пятьсот у меня сейчас найдется...

      – Что такое пятьсот рублей? Мизер! Тут тысячи нужны!

      Я выдернула из кукольной ручки медсестры бланк с адресом, тяжело вздохнула (не ешь в другой раз чужие сушки! не ешь!) и поехала.

      Несколько раз я пыталась звонить по нацарапанному на бланке рецепта номеру телефона, но безрезультатно. Сына Надежды Валентиновны либо не было дома, либо он действительно его отключал. А что, если он отключал и звонок входной двери? Вот интересно, чем он там занимался, отрубив себе все коммуникации?

      Феликс был дома и довольно быстро распахнул дверь на мой звонок. Вот тогда-то я и ужаснулась его звероподобному виду. Ужаснулась и даже отшатнулась, молча разглядывая огромного, практически снежного человека.

      – Что надо? – вынужден был спросить он. Его голос оказался очень низким, но красивым.

      – Понимаете... – залепетала я. – Ваша мама... Надежда Валентиновна... она в больнице... в реанимации...

      Снежный человек, схватив меня за плечо своей огромной лапищей, мгновенно втащил в квартиру, припечатал к стене крохотной прихожей и шаляпинским басом прогудел:

      – Так! Все сначала, подробно и без эмоций!

      После выяснения подробностей он меня, как былинку, переместил на кухню, буркнув:

      – Щас! Переоденусь... Жди!

      Я подумала, что