Курляндский бес. Дарья Плещеева

у человека, сидящего на троне, и без птиц забот хватает, за царской кречатней приглядывали двое его сверстников, с которыми он вместе рос, – Афанасий Матюшкин, двоюродный брат Алексея Михайловича по матери, и Василий Голохвастов.

      Стольник Матюшкин, когда царь отсутствовал в Москве, полностью замещал его на кречатне, карал и миловал, отвечал за птиц чуть ли не головой. Сейчас же Алексей Михайлович был в военном походе.

      Получив царское распоряжение, Матюшкин отобрал хороших больших кречетов, пойманных еще слетками и привезенных из Сибири и с Севера. Среди них самок и самцов было поровну, а пером они были красные, подкрасные и кропленые. Взял он для подарка и дермлигов – небольших соколов с ястребиными повадками, бьющих мелкую птицу сверху и ловящих ее в угон. Был выбран и белый ястреб.

      Для перевозки птиц Матюшкин велел изготовить особые ящики, обитые изнутри войлоком, чтобы красавцы не попортили себе перьев. Везти их следовало неторопливо и бережно. Еще посылались в подарок саадаки – полные приборы, включавшие себя собственно саадак, лук, гнездо стрел и колчан. Лук со стрелами был не только детской игрушкой – для охоты на птицу он подходил больше, чем пистоли, пищали или карабины, и герцогу везли полдюжины хороших луков бухарского и мечетецкого дела, хотя сами сафьяновые саадаки, обтянутые атласом, мастерили и вышивали золотом, серебром и шелками в Москве, там же делали стрелы на разные лады – тростяные, березовые, яблоневые, с перьем орловым, кречачьим и лебяжьим, с ушками из рыбьего зуба.

      Соколиный обоз растянулся на полверсты – с собой взяли под тысячу живых голубей в клетках, а также барашков, чтобы птицы каждый день получали свежайшее мясо. Взяли также необходимое в посольстве лицо – боярина Тюфякина, который по государеву указу поднялся в путь со всем двором, опричь хором. Его сопровождали три десятка стрельцов. Время было военное, и хотя дорога шла по мирным краям, однако поди знай: сегодня мирные, а завтра там уже стреляют.

      У государя Алексея Михайловича кроме военных, денежных, семейных и охотничьих забот была еще и такая – на что употребить того или иного боярина, имеющего двадцать поколений знатных предков и гулкую пустоту в собственной голове. Происхождение обеспечивало ему место вблизи царской особы, но доверять важное дело такому потомку было попросту опасно, меж тем он со всей своей родней домогался чинов и строил козни тем людям государева окружения, кто служил честно и приносил пользу.

      Одним из таких наследников давней славы был князь Фалалей Тюфякин. Сей боярин отличался среди прочих, как великолепный астраханский арбуз среди россыпи мелких невзрачных яблочек. Был он вельми чреват и чрево свое лелеял. Еще и не во всякий храм Божий мог он войти, гордо неся это чрево; те, куда приходилось вдвигаться боком, князь не жаловал. Кроме того, он отрастил знатную бороду, шириной во всю грудь, из чрезвычайно жесткого