Охотник на ведьм. Ольга Баумгертнер

осталось ничего, кроме разочарования. И я ушел… чтобы вскоре вернуться…

      Я сбросил пальто и, свесившись с крыши, заглянул на покинутую мною несколько минут назад кухню – старуха все еще была там. Через форточку я втянулся внутрь и вновь устроился над шкафчиком. Старуха бросила еще щепотку приправы в суп и в очередной раз помешала варево.

      – Он ушел! – на кухню вернулась старшая дочь. – Перепугал мужа чуть ли не до смерти – Марек до сих пор не отдышался…

      Старуха вынула половник и, облизав, бросила в мойку. Загремела немытая посуда.

      – Никуда он не ушел, Катерина, – старуха вновь потянула носом. – Раз пришел, он уже так просто не уйдет. Ну? Где же ты, иудушка?

      Ее взгляд зашарил по стенам.

      – Ну же, покажись, изверг. Ты же пришел за нашей душенькой, убивец…

      Я медленно потянул из-за пазухи нож.

      – Почему ты помогаешь им? – взор Катерины тоже искал меня. – Они же расправились с твоей матерью.

      – Что ты ждешь от труса? – губы старухи искривились в презрении, и она поглядела в окно куда-то далеко-далеко. – Когда-то давно эти душегубы-охотники, как два татя, забрались в дом и убили ее спящую – сподручней застать ведьму врасплох, чем позволить ей выпустить когти. Мальчишка заливался слезами, но не от горя, а от страха за свою жизнь. И едва лунный блик, отраженный от лезвия, ударил серебром ему в глаза, он закричал, прося пощады у убивших так подло его мать… Единственный из нас, кто предал свой род, кого воспитали наши враги и кто убивает нас…

      Показалось, что ее глаза смотрят прямо в мои, хотя я по-прежнему оставался невидим. Больше медлить было нельзя. Я ринулся вниз, и предсмертный вой старухи смешался с яростным воплем Катерины, бросившейся на меня. Амулет сверкнул в электрическом свете, и я снова стал видим. Ударил ножом повторно, но на этот раз немного промахнулся. Женщина харкнула кровью прямо в лицо – я попал ей вместо сердца в легкое. В агонии она вцепилась в меня когтями, расцарапав щеки, и упала рядом с матерью.

      – Мама! – к телу Катерины метнулся мальчишка, но его успел поймать Доминик, как и Петр – Элишку.

      – Пустите! Пустите меня! – рычала она в ярости. – Дайте добраться до ублюдка – я убью его!

      – Не хочешь закончить, Ян? – спросил Петр.

      Я оттирал кровь с лица грязным кухонным полотенцем.

      – Чуть позже.

      Он бросил девушку на табуретку, скрутил за спиной руки, связал.

      – Мальчишку не тронем – он пустышка, – Доминик отпустил сына Катерины, и тот с рыданием бросился к Элишке, уткнулся лицом ей в колени. – Я вызвал скорую – у мужчины на лестнице случился сердечный приступ.

      – …когда некоторые вылетают в окно, – прошипела в злобе Элишка.

      «Как на это посмотрят они? Что из-за тебя пострадал человек?» Глаза, полные слез, с ненавистью смотрели на меня. Халат распахнулся, обнажив грудь. Я слизнул черную кровь с ножа. «Почему? – вновь подумала она. – Почему ты ненавидишь и убиваешь нас? Ты… ты ведь ничем от нас не отличаешься.» «Откуда тебе знать, кого я ненавижу? – ответил я. –