И сгинет все в огне. Андрей Шварц

дрожат. Длинная полоса крови бежит по стволу к его затылку, который треснул, как блюдце, по которому слишком сильно ударили. Он еще жив, но это ненадолго.

      – Ох, Дрелл, – говорю я, подходя к нему. Его глаза метнулись на меня, практически выскакивая из головы, и я вижу, как он напрягается, чтобы заговорить, заставить свое тело работать, заставить губы двигаться. Он молит о пощаде? Или угрожает мне, оскорбляя и проклиная мое имя? Если бы его руки могли двигаться, обхватил ли бы он ими мое горло?

      Полагаю, это не имеет значения. В любом случае он заслуживает лучшего. С усталым вздохом я присаживаюсь на корточки рядом с ним и соскальзываю в Пустоту, чтобы высечь последний глиф в виде круга для жизни с полумесяцем вокруг. Затем возвращаюсь в Реальность и дую, совсем чуть-чуть. Глиф растворяется в пыли, сверкающей зеленой пыли, которая ослепляет, как звезды, и мягко плывет по лицу Дрелла, омывая его и погружаясь в него.

      Этот глиф используется для того, чтобы помочь детям заснуть, подарить момент безмятежности и спокойствия. Во время глубокого вдоха грудь Дрелла вздымается, а глаза закрываются. Голова падает набок, и он лежит, неподвижный, умиротворенный.

      Легкая смерть – меньшее, что я могла бы сделать.

      Глубоко сглотнув, я поднимаюсь на ноги и отворачиваюсь. Я не могу себе позволить грустить о нем, не могу позволить себе что-то чувствовать. Не сейчас, не тогда, когда я так близко. Я закрываю глаза, вдыхаю один, два, три раза и хороню это чувство глубоко внутри.

      «Мы на войне, – сказала бы Шепот. – А во всех войнах есть жертвы».

      Прямо сейчас. Возвращаюсь к миссии. Теперь, когда все мертвы, у меня немного больше времени, чем я планировала, но рано или поздно кто-нибудь еще проедет верхом по тропе. Я возвращаюсь к карете, к замороженному трупу Алайны. Это мой первый шанс по-настоящему хорошо ее рассмотреть, и я понимаю, почему она была выбрана мишенью Шепот. Мы определенно похожи. Моя кожа на тон темнее, чем у нее, легкий загар от моей матери-Изачи, а ее глаза светло-карие, тогда как мои – ярко-зеленые. Но у нас одинаковые худощавые черты лица, тот же острый подбородок, та же небольшая россыпь темных веснушек. Мы сошли бы за сестер. Могли бы сойти в любом случае.

      Я переступаю через нее и наклоняюсь к дыре в боку кареты. Есть еще одна вещь, которая мне нужна, прежде чем я сожгу все это дотла. Чемодан Алайны лежит на мягком сиденье, где она сидела, и я открываю его. Там одежда… книги… несколько элегантных драгоценностей… и…

      Вот оно. На самом дне. Хрустящий конверт, дорогой на вид, с элегантным почерком на лицевой стороне и светящейся восковой печатью. Печать, конечно, уже взломана, поэтому я открываю ее и вытаскиваю письмо. Вверху на бумаге изображен возвышающийся замок, обрамленный полной луной, с пятью символами вокруг него: корона, меч, перо, чаша и весы. Но мой взгляд направляется к тексту ниже.

      Леди Алайна Девинтер!

      Для меня большая честь пригласить Вас посетить Академию магии Блэкуотер на наш предстоящий осенний семестр 798 года. Вся униформа и материалы будут предоставлены,