Иов. Сергей Иванович Петров

проклял день, в который появился сам.

      И ночь, в которую вообще зачат был человек:

      «Пусть день рожденья станет вечной тьмою,

      Коль все равно теперь мой день уже померк,

      А ночь зачатия не канет с утренней звездою.

      Зачем не умер я младенцем, выйдя из утробы,

      Зачем кормился молоком грудным с сосцов,

      На что страдальцу свет, коль тут стою у гроба

      И смерти я ищу, как клад былых скупцов.

      Ведь, если б умер я, родившись, был бы в мире

      Со всеми мудрецами и царями, кто когда-то жил,

      Что строили себе дворцы в песках и вечном пире

      Жизнь проводили и серебром и золотом могил

      Украсили свою кончину и обрели в ней свой покой,

      Ведь смерть приносит облегченье даже заключенным.

      В гробах не слышен стражников внезапный окрик злой

      И от хозяина в могиле даже раб становится свободным.

      На что мне свет, когда вся жизнь во мраке

      И льются мои стоны, как вода в реке,

      Покоя нет в душе, и тело некому оплакать

      Все, что имел, я потерял и сам в тоске.

      Чего боялся, то со мной случилось,

      Постигло то, чего я сам страшился.

      Сказать бы сердцу, чтоб остановилось,

      Тогда бы точно страхов всех лишился.

      IV

      И Елифаз, дослушав все, сказал Иову:

      «Не тяжело ли будет слышать нас тебе?

      А впрочем, возбранить кто может слову!

      Ведь сам для многих был опорою в беде.

      Когда ж несчастия коснулись вдруг тебя

      Ты изнемог и духом пал, но чистота

      И праведность разве невинного сгубя́т?

      И не оплотом будет правды простота?

      Как знаю я бесчестные и сеявшие зло

      Со временем свои поступки пожинают.

      И разве скажет кто, что им не повезло –

      От дуновенья божия и гнева погибают.

      Как львы рычат и воют злые люди

      И жертву ищут, чтобы пир начать.

      Со временем Господь их пыл остудит,

      Лишив зубов, заставит замолчать.

      Они погибнут, а детей судьба потом развеет.

      Мне тайно весть принесена, ушами слышал

      Лишь только шепот, что был сном навеян,

      Как будто бы ночной кошмар, насилу выжил.

      Явилось приведенье мне, но рассмотреть не смог,

      Глазам предстал лишь облик, голос странный рек:

      «Не может человек быть больше прав, чем Бог,

      Не может чище быть источника, с которого истек.

      И даже ангелы не совершенны пред Его очами,

      А человек тем паче хуже, и разрушается до смерти.

      Намного легче, чем простая моль, никто не замечает,

      Как умирают люди, но лишь Господь бессмертен».

      V

      Ты можешь звать Иов, но кто тебе ответит?

      Гнев глупого убьет и простаку волненье угрожает,

      Глупец же в праздности живет и не заметит,

      Как смерть за ним придет, что жалости не знает.

      Плохие времена приходят не из пыли и не с грязи,

      А человек рождается лишь только для несчастий,

      Но,