Единственная для невольника. Татьяна Новикова

будто я только от одной его улыбки должна была передумать и поселить у себя либо их обоих, либо одного Севера.

      В любом случае, я сохраняла расстояние между собой и своими рабами, а вот девочки с удовольствием пользовались случаем показать, какие у них будущие хранители.

      – Давайте выберемся в город, – согласилась я. – Чего киснуть в гимназии.

      Весь день мы провели за покупками. И платьев померили целый ворох, и безделушек накупили, и магические запасы пополнили. Девочки приодели своих рабов, а я вся мялась, но так и не поняла, чего купить ребятам такого, чтобы это было нужным и приятным.

      Лучше уж по старинке: дам денег, а они сами разберутся. В магазине при гимназии ассортимент хоть и крохотный, зато покупка будет личная. Что захотел, то и взял.

      Совсем свечерело, когда я вернулась обратно в гимназию.

      Странно, но Ветра в спальне не обнаружилась. С одной стороны, я не запрещала ему покидать комнату без моего разрешения, а с другой – куда он мог пойти, не сообщив с утра и не оставив записки?

      Меня охватило негодование. Бесы! Его тут защищаешь, миришься с его присутствием в ущерб собственным интересам (мне, например, нравилось спать обнаженной, но при Ветре я себе этого не позволяла), а он сваливает незнамо куда.

      Ноги сами понесли меня по коридорам.

      Чем дольше я искала непокорного раба, тем сильнее накрывал страх. Липкий и зловонный, он расползался меж ребер, вгрызался под лопатки.

      Что-то случилось.

      Ветер не мог просто так уйти.

      Или мог?..

      Он нашелся в тренировочном зале. Взмыленный, раскрасневшийся, его обнаженную грудь и спину покрывала испарина. В руках у Ветра плясал деревянный меч, и набитые песком груши отскакивали в стороны, стоило рабу ударить по ним «лезвием».

      Удивительно, но я засмотрелась за тем, как легко он управлялся с оружием, как двигался, будто бы в танце. В эти минуты он перестал быть слабым и беззащитным. Напротив, я чувствовала уверенность в каждом движении своего раба.

      Такой, если захочет, и хозяина прирежет.

      Хорошо, что подобного своенравия среди рабов не наблюдалось, ибо им с малых лет внушали покорность перед господами. Это было вбито в них тысячами плетей, впитало с материнским молоком.

      Ну а становясь хранителем, раб и вовсе не смог бы притронуться к хозяину, ибо руна хранителя выжигала в нем особую степень верности. Отец рассказывал, что раб даже помыслить не смел о том, чтобы тронуть боевика. Просто не мог физически.

      – О, а вот и пропажа. Помощь не нужна? – весело спросила я, и Ветер резко обернулся.

      В его глазах появился испуг. Он, видимо, и сам догадался, что ушел без предупреждения, да ещё и тренировался, чего я сегодня ему не разрешала делать (впрочем, и не запрещала).

      – Хозяйка… извините меня…

      С этими словами он рухнул на колени, откинув меч и склонив голову. Ещё минуту назад этот мужчина вызывал у меня что-то, отличное от жалости, но теперь он вновь превратился в раба, и всё восхищение исчезло. Лопнуло как мыльный пузырь.

      Мне