Работа над ошибками. Павел Михайлович Кучма

вонючую слюну. Утерев рукой, выступивший на лбу пот, он проговорил:

      – Вадим Михайлович, я не совсем вас понимаю?

      – Всё ты прекрасно понимаешь, Слава, – сказал Вадим Михайлович, – как и большая часть нашего цеха, которая только и судачит о ваших с Изольдой амурных делах.

      Он почувствовал, как ноги подкосились, став ватными. Он сел на кровать и дрожащим голосом, выдающим сильное волнение, произнёс:

      – Вадим Михайлович, вы сами просили меня присмотреть за Изольдой…

      – О чём очень сильно жалею, – резко перебил его Вадим Михайлович.

      – У нас с Изольдой исключительно деловые рабочие отношения, – сказал он, пытаясь напустить в голос больше уверенности. – Я – мастер, она – моя подчинённая.

      – Ты, Слава, эту лапшу будешь вешать на уши жене, если она, не дай Бог, узнает про твой l’amour, – сказал Вадим Михайлович наставительным тоном, – а я прекрасно вижу, как у тебя глазки блестят, когда рядом эта сероглазая бестия.

      Ему очень сильно хотелось нажать кнопку отбоя и завершить этот неприятный разговор, потому что каждое слово старшего мастера вонзалось в его сознание, как занозы под ногти, вызывая в душе боль и страдание. Но его словно парализовало, а в черепной коробке сновала лишь одна мысль – зачем он связался с этой… мать-перемать её… сероглазой.

      – Молчишь? – спросил Вадим Михайлович. – Правильно делаешь! Молчи и слушай, что я тебе скажу, сынок, и мотай себе на ус.

      Ему нечего было возразить, потому что всё, что говорил Вадим Михайлович, было правдой.

      – Одумайся, пока не поздно! У тебя Надюха – красавица! Умница! Золото, а не баба! Да таких сейчас днём с огнём не сыщешь! И в хозяйстве у неё всё ладится! И детишки у вас, как цыплятки – чистенькие, аккуратненькие, ухоженные, – любо-дорого смотреть! А готовит?! Да я такого борща даже у матери своей не пробовал! Работает! Зарабатывает! – уже чуть ли не орал в трубку Вадим Михайлович.

      Он молча сидел на кровати и не мог вымолвить ни одного слова. А Вадим Михайлович тем временем уже не просто орал в трубку, а бесновался:

      – Тебе чего ещё в жизни надо, дурень?! На кой ляд тебе сдалась эта сероглазая корова?! Постельных приключений захотелось?! А что потом, Слава, когда удовлетворишь свою похоть? Семью тебе уже никто не вернёт!

      Вадим Михайлович замолчал, в трубке наступила тишина, иногда прерываемая частыми вздохами старшего мастера. Он набрался сил и выдавил из себя:

      – Вадим Михайлович, прошу вас, переведите меня на время в другую смену, или Изольду. Либо ограничьте, как-то наше взаимодействие на работе.

      Вадим Михайлович отдышавшись, произнёс:

      – Вот что, Вячеслав, у тебя есть два отгула, за ранее отработанное время, поэтому сегодня в день и завтра в ночь не выходи. Единственное, о чём хочу тебя попросить – приедешь, либо завтра, а лучше всего после ночной смены и напишешь заявления на отгулы, чтобы не было ни к тебе, ни ко мне, ни каких претензий со стороны высокого начальства. Понял?

      – Да, Вадим Михайлович, – сказал он встревоженно. – Спасибо, вам!

      – Решай