Телохранитель для дочери друга. Стелла Кьярри

свою беду, заехала домой. Стоило сразу же отправляться в отель.

      Амалия не сидит спокойно. Она постоянно вертится, норовит выхватить шланг и облить меня. А когда я теряю самообладание, она начинает ныть и скандалить.

      – Боже… ну что мне делать с тобой, мелкая?!

      – Утя!

      – Что еще за утя?! – сажусь на мокрый пол и обхватываю голову руками. Вокруг раскиданы промасленные салфетки, испачканные краской, а ребенок все такой же измазанный.

      – У-тя, – повторяет, указывая в сторону полки с салфетками.

      – Хочешь еще? На, бери все! – сую ей в руку пачку. Но девочка сердится и кидает их мне в лицо. Сжимаю зубы. Роль заботливой нянечки не по мне. Я не подписывалась на такое. Вспоминаю маму. Как ревновала, когда узнала, что у меня будет сестра. Я всегда чувствовала себя лишней. Никому не нужной. А после появления Амалии все внимание и любовь, конечно же, достались ей. И сейчас она требует этого от меня.

      – Я не знаю, что тебе нужно! – стучу кулаком по луже на полу. Наверное, после этого «купания» с потолка будет течь вода.

      Громкий шлепок и радостный смех заставляют вздрогнуть и обернуться. Амалия, счастливо улыбаясь, сжимает в ладошках резиновую утку, упавшую с полки.

      – Утя… – произношу едва слышно. Становится стыдно за свое поведение. Она совсем малышка, а я взрослая. Я сумею. Я справлюсь.

      Врубаю душ на полную и затыкаю пробкой ванну. Быстро скидываю с себя грязные вещи и наливаю детскую пену.

      – Подвинься, Малек. Будем отмываться вместе. Поможешь мне?

      Ребенок расплывается в улыбке и берет салфетку, прижимая к моей щеке. Улыбаюсь ей в ответ. Спокойствие. У нас все получится.

      3

      Спустя часа полтора мы выходим из ванной усталые, но довольные. Тащу Амалию в детскую, но меня останавливает запах свежезаваренного кофе. Кажется, из кухни. Торможу и заглядываю туда, находя Владимира у новенькой плиты. Зрелище, конечно, не для слабонервных. Рукава белой рубашки закатаны, а он сам – сосредоточие тестостерона, в оболочке кофейного аромата, сносящего голову.

      – Что ты делаешь?! Для этого есть кофемашина, – киваю в сторону навороченного аппарата. Вся техника и мебель блестит новизной. Но явно не для того, чтобы здесь хозяйничала Марго.

      – Никакая машина не сварит такой кофе, какой делаю я.

      – Да ну? – изгибаю бровь. – Ты профессиональный бариста?

      – Почти…

      Хмыкаю. В тех клубах, где отдыхаю я, таких не водится. Редкий… экземпляр.

      – Как успехи? Вижу, не слишком хорошо.

      – Где?! Я все оттерла!

      – Здесь, – показывает на переносицу.

      – Амалия чистая, – провожу пальцем по курносому носику.

      Владимир поворачивается ко мне.

      – Твой нос в краске. И веснушки.

      – У меня нет веснушек, не ври.

      – Черные. Сама посмотри, – подносит к моему лицу глянцевую поверхность турки. Увидев свое отражение, прыскаю. Но веселье проходит также внезапно. Чем это убрать?! Я же собиралась в клуб!

      – Черт… Это навсегда теперь?!

      Владимир