Доброта наказуема. Мария Зайцева

с тихим хлюпом палец, провел языком по мокрым от слез щекам и рванул майку на ее груди.

      Лида запрокинула голову назад и закрыла глаза.

      Это единственное, что она могла сделать в этой ситуации.

      Просто закрыть глаза и отрешиться от всего.

      Попытаться перетерпеть. Ведь когда-нибудь это закончится?

      Он наиграется и уйдет.

      Сопротивляться ему было бессмысленно, ее мелкое копошение ни на что бы не повлияло, только, возможно, разозлило бы.

      И неизвестно, что в этом случае мог сотворить с ней этот зверь.

      А так…

      – Эй, котенок, глазки открой, – Владу, оказывается, не понравилось ее желание как можно меньше участвовать в процессе.

      Он опять сжал в кулак ее волосы, намотал толстую косу на руку, открывая себе более удобный доступ к шее, уже и без того покрытой пятнами от его несдержанных поцелуев, и несильно тряхнул девушку.

      Лида открыла глаза, полные слез, уперлась опять взглядом с ледяное марево, теперь подернутое туманной дымкой похоти.

      – Хорошая девочка, – прошептал он, обдавая ее горячим дыханием, – сладкая такая, так бы и съел…

      Лида почувствовала, как с нее грубо сдирают тонкие домашние штаны, жалобно треснувшие в талии, как жадные руки бесцеремонно исследуют ее бедра с внутренней стороны, как твердые пальцы раздвигают нежные складки, проникают внутрь.

      – Сухая совсем, боишься?

      Лида, не в силах говорить больше, судорожно закивала.

      – А чего боишься? – пальцы замерли внутри, ледяной мутный взгляд внезапно опять уперся в ее лицо, – я первый что ли?

      – Нет, нет!

      Она отвернулась, не в силах сдерживаться, заплакала еще сильнее.

      – Сколько? – Он вынул пальцы из нее, облизнул, причмокивая, опять полез вниз, врываясь, уже гораздо легче, чем раньше, надавливая, раздвигая. Подготавливая. – Сколько их было?

      Он резко и больно двинул пальцами внутри нее:

      – Ну?

      – Один, только один, – всхлипывая прошептала Лида, не глядя на него.

      Влад взял ее за подбородок другой рукой, не прекращая движений пальцами, уже в бешеном темпе загоняя их в нее, заставляя тело девушки давать неосознанную, нежелаемую физическую реакцию. Мокреть, выгибаться и даже чуть насаживаться на его руку.

      – Точно один? – Он не отпускал ее лицо, с удовольствием наблюдая за быстрым мутнением темных глубоких глаз, за лихорадочным румянцем, залившим щеки.

      Лида кивнула. Один. Да. Один только.

      – Потом расскажешь, – приказал он, отпуская наконец ее подбородок и опять впиваясь в беспомощно откинутую шею грубо и безжалостно.

      Он вытащил из нее пальцы, покрытые ее смазкой, понюхал, протолкнул ей в рот, заставляя облизнуть:

      – А говоришь, не хочешь… Похоже, ошибся я. Ты – плохая девочка. А знаешь, что делают с плохими девочками, а?

      Влад резко дернул ее на себя за бедра и вошел сразу на всю длину, заставляя беспомощную девушку выгнуться от неожиданной резкой боли.

      – Их наказывают, котенок.

      Он