Не навреди ему. Джек Джордан

назад. «Самой лучшей мамочке», со звездами и неровными сердечками, с подписью и датой внизу. У меня в горле встает ком.

      – Я сейчас скажу кое-что чрезвычайно важное. Не буду повторять дважды, так что слушайте внимательно, не пропустите ни одного слова.

      Я открываю рот, чтобы возразить.

      – Ваша соседка мертва.

      Он так просто это произнес, что я не сразу понимаю ужасное значение его слов. Но когда до меня доходит, это как удар в висок. В мозгу у меня начинает верещать тонкий свисток.

      – Ваш сын у нас.

4

      Анна

      Четверг, 4 апреля 2019 года, 18:27

      Я застываю в кресле, глядя на этих людей.

      На короткое мгновение все замирает. В моем сознании – кристальная пустота. Сердце глохнет с болезненным толчком. Воздух застывает в легких. А потом все снова разом обрушивается на меня. Я делаю отчаянный, гортанный вдох, а слезы разъедают мне глаза.

      Это неправда… Этого не может быть…

      – Доктор Джонс, сосредоточьтесь. Это важно.

      Я покорно киваю, одна-единственная слеза ползет по моей скуле.

      – Ваш сын в безопасном месте, с ним не случится ничего плохого, если вы будете делать, как мы скажем.

      Этот человек, которого я вижу впервые, использует против меня мои же методы. У него тот же тон, которым я говорю родственнику пациента, что пациент умер: сочувственный, но твердый. Мои соболезнования.

      – Нужно выполнить одно простое задание, и вам вернут его в целости и сохранности.

      У меня подпрыгивает сердце, с такой силой и быстротой, что грудь отзывается болью.

      – За… задание? – спрашиваю я хриплым от страха голосом.

      – Через два дня вам нужно будет убить Ахмеда Шабира на операционном столе.

      У меня отказывает желудок. Меня сейчас стошнит. Перед глазами круги. Я хватаюсь за подлокотники кресла и вжимаю ступни в ковер, отчаянно пытаясь обрести почву под ногами.

      – Если вы кому-то об этом расскажете, ваш сын умрет. Если во время выполнения задания вас разоблачат, ваш сын умрет. Если вам не удастся убить пациента, ваш сын умрет вместо него.

      Двое на диване смотрят на меня так внимательно, что я буквально чувствую, как меня прожигают их взгляды, но не могу отвести глаз от человека в кресле. Он просит меня сделать невозможное. Не только с этической, но и с практической точки зрения. Но при мысли о том, что он сделает, если я не выполню его задание, глаза у меня снова наполняются слезами. Я хочу спросить, зачем ему это нужно, но он меня опережает.

      – Мы поменяли замки, так что можем войти и выйти из дома, камеры будут следить за вашими действиями круглые сутки. Это телефон, по которому мы свяжемся с вами, чтобы сообщить дальнейшие шаги.

      Я смотрю на журнальный столик как в тумане. На нем лежит связка новых ключей, дешевый предоплаченный телефон и два аккумулятора.

      – Это для вашего личного телефона и для рабочего, – говорит он, проследив за моим взглядом. – Чтобы отслеживать ваши передвижения и ваши разговоры.

      Я слышу голоса с подъездной