Не навреди ему. Джек Джордан

себя улыбнуться в ответ. От усилия у меня подрагивает уголок рта.

      Кэлвин садится за стол и поочередно смотрит на каждую из нас.

      – Спасибо, что пришли без предварительного объявления о встрече.

      – В чем дело? – спрашивает Карин, бросая взгляд на часы.

      – Нас сокращают? – спрашивает Белинда. В ее голосе отчетливо звучит паника, а еще хрипотца курильщицы, которая выкуривает по двадцать штук сигарет в день. Мне точно надо бросать, если я не хочу с возрастом быть похожей на нее. Даже смерть с косой поморщится, когда придет ее забирать.

      – Нет, нет, – отвечает он, выставив ладони в успокоительном жесте. – Я со всеми в нашем отделении провожу встречи по поводу недавних краж в женской раздевалке.

      У меня по позвоночнику поднимается жар. Когда он смотрит на меня, у меня дергается веко.

      – Почему только с нашим отделением? – спрашиваю я. – Мы не одни пользуемся этой раздевалкой.

      – Не одни, но мы посмотрели на даты и время, и выяснилось, что кражи происходят в период нашего дежурства.

      Об этом я не подумала.

      – Так, – говорит Кэлвин, складывая ладони вместе. – Хочу спросить: кто-то из вас замечал что-то подозрительное в последнее время? Или обнаружил пропажу вещей?

      Я воровала у каждого, кто присутствует в этой комнате: деньги, сигареты, еду из общего холодильника. Я чувствую, что у меня горят щеки, и стискиваю зубы, чтобы сдержаться. Тело такой стукач. Сразу все выдает.

      – У меня пропадали деньги, – выпаливаю я. – Не очень много, пять или десять фунтов время от времени. Я сначала думала, что ошибаюсь в расчетах, но потом начала записывать расходы и увидела, что не сходится.

      – Так, – кивает Кэлвин, записывая мое заявление. – Вы кому-то об этом докладывали?

      – Я сама только поняла. Как я уже сказала, я думала, что сама забываю, где что потратила.

      – Понятно.

      Он не смотрит на меня, поэтому мне сложно понять, поверил ли он моей лжи. Пытаюсь разглядеть малейшие признаки: не поднял ли он бровь, не сжал ли губы. Он ничем себя не выдает.

      – У меня то же самое, – говорит Карин. – Небольшие суммы, как будто надеется, что я не замечу. Но после каждой смены я теперь пересчитываю деньги, и несколько раз не хватало пяти или десяти фунтов.

      «Пять раз, – думаю я. – Я крала у тебя пять раз».

      – У меня сигареты пропадают, – говорит Белинда.

      Кэлвин бросает на нее недовольный взгляд. Белинда складывает руки на груди.

      – Пропадают, Кэл, пропадают. Я курю двадцать штук в день, ни больше, ни меньше, и почти каждую смену недосчитываюсь одной или двух. Все вместе выходит прилично.

      – Ну ладно, по крайней мере, теперь мы знаем, что она курильщица.

      Самокрутка у меня за ухом жжет мне висок. Кончик ее указывает прямо на него. Я провожу рукой по волосам, пытаясь замаскировать самокрутку, осторожно, чтобы не смахнуть с насеста.

      – Прошу прощения, – говорит Карин, наклоняясь вперед, – но вы только женщин опрашиваете? Ничто не мешает мужской половине персонала зайти