Жизнь среди людей. Алиса Рекунова

хотел сказать, что он мне тоже нравится, но тут между нами вклинился Гриша Зыбин, растолкав нас в разные стороны.

      – Здорово, – сказал он, – О чем болтаем?

      – Не твое дело, – сказала Женя.

      – О, вы собираетесь на свидание, – Гриша засмеялся, – Эй, Темыч, наш зомбяк решил жируху на свидание позвать.

      – Идиот, – сказала Женя и хотела толкнуть Гришу, но он уже убежал вперед, громко смеясь.

      И мы снова замолчали.

      Через пару минут мы вошли в тенистый двор, где буйство красок сменилось пожелтевшими деревьями, зеркальными лужами и шелестом листьев на ветру. Шум машин стал тише. Сразу стало легче, и голова перестала гудеть.

      А вот подвальный рок-магазин оказался удушающе маленьким. Там почти не было места, особенно когда весь наш шумный класс оказался внутри. Я тут же поднялся по ступенькам и вернулся на улицу.

      Я направился к скамейке во дворе, но увидел, что на качелях кто-то сидит и машет мне рукой. Я подошел поближе и, присмотревшись, понял, что это Надя Соловьева. Она фотографировала себя на смартфон. На ней были кеды, обтягивающие джинсы и куртка светло-голубого цвета. Ей даже шло.

      Я подошел к ней, потому что, когда видишь рядом знакомого человека, надо к нему подходить и здороваться. Здоровались мы в школе утром, поэтому я просто кивнул и сел на качели рядом.

      У Нади были красивые вьющиеся волосы по пояс. Жаль только, что темные, а не светлые.

      – А ты почему не пошел в магазин? – спросила она.

      – Я не слушаю рок, – сказал я, начав раскачиваться.

      – Я тоже. Я считаю, что рок – это очень агрессивная музыка, которая разрушает душу.

      – Да?

      – Короче, ученые проводили опыты на растениях. Если им включать Моцарта, то они хорошо растут. А если рок, то они умирают.

      – Кому им? Ученым или растениям? – уточнил я.

      – Ты дурак? Конечно, растениям.

      – Понятно.

      – Вот. Короче, рок – это плохая музыка. Поэтому я ее не слушаю, – сказала Надя.

      – А Моцарта слушаешь? – спросил я, обрадовавшись, что у нас есть общая тема для разговора. – Мне нравится, хотя он не самый любимый мой композитор. Его музыка такая… – я задумался, подбирая правильное слово, – идеальная, гармоничная. Но в последнее время мне нравится что-то более эмоциональное. Сам не знаю почему.

      Надя ничего не ответила, а я не обратил внимания, потому что качался, и мне было хорошо. Качели слегка скрипели, потому что были старые. Меня относило то назад, то вперед, и я чувствовал ветер на лице. В раскачивании был ритм. Логика. Движение туда и обратно. Если бы жизнь была похожа на качели или аттракцион. Чтобы все было известно.

      Надя что-то сказала, но я не услышал.

      – Эй? – сказала она громко.

      – Ты мне? – спросил я.

      – Ага.

      Тогда я перестал раскачиваться.

      – Да?

      – А что ты последнее читал? – спросила Надя.

      – «Как кулинария сделала нас людьми». Там про то, как приготовление пищи…

      – А я Симону де Бовуар читаю, – сказала Надя. – В оригинале.

      Надя