Жизнь среди людей. Алиса Рекунова

тебе нравится наука, вот и все.

      – Конечно. Наука рулит.

      – А кому-то нравится концепция буддизма, – продолжил я, – В буддизме нет души, есть просто составляющие ее дхармы. Мельчайшие частицы, из которых состоит человек. Как из атомов. Если человек не достигает просветления, то он проводит много жизней в сансаре, умирая и рождаясь снова. Его если он достигнет просветления, то он избавится от всех страстей и привязанностей. Он избавится даже от самого себя. Он распадется на составляющие его дхармы, чтобы создать что-то новое. То, чего еще никогда не было. Это и есть настоящее просветление. Отпустить этот мир. Отпустить все. Полюбить все. Но знаете, что самое интересное? – Я улыбнулся, ожидая, что кто-нибудь спросит что. Все молчали, и я продолжил: – Современная наука говорит, что, когда человек умирает, его атомы становятся чем-то другим. Карл Саган говорил, что мы все были рождены в звездной колыбели Большого взрыва. Нам всем уже несколько миллиардов лет. Когда мы умираем, мы распадаемся и даем начало новой жизни. Новым звездам. Мы в любом случае попадаем в нирвану.

      Все молчали. И я тоже замолчал.

      До конца второго академического часа осталось пятнадцать минут.

      – Думаю, на этом стоит закончить, – подытожила Ольга Алексеевна.

      Никто не был против, и мы пошли домой.

      Вечером к нам должна была прийти Людмила Сергеевна, но я не слишком расстроился. У меня появилось нечто свое. Нечто важное.

      Я пришел домой и вырвал из альбома для черчения два листа. Склеил их скотчем и написал карандашом цитату Линьцзи.

      Иногда у меня хороший почерк. Если я стараюсь писать ровно и красиво.

      Я обвел буквы черным маркером и повесил листы на стену.

      «Встретишь Будду – убей Будду,

      встретишь патриарха – убей патриарха,

      встретишь архата – убей архата,

      встретишь отца и мать – убей отца и мать,

      встретишь родича – убей и родича.

      Лишь так достигнешь ты просветления и избавления от бренности бытия».

      К тому времени, как мама, Людмила Сергеевна и Игорь пришли домой, я подготовил уроки на пятницу (география, английский язык, геометрия и обществознание).

      Я остался в комнате, слушал «Времена года» Антонио Вивальди и думал о том, что я всегда был один.

      Ничего в этом мире нам не принадлежит. Даже мы сами. Это пугало и одновременно умиротворяло.

      В 20:02 меня позвали ужинать. Мы ели овощное рагу, которое приготовила Людмила Сергеевна. Я съел оттуда весь картофель и после смотрел в окно. На улице было темно, небо было желтым и низким. Людмила Сергеевна и Игорь о чем-то говорили.

      – Ты закончил? – спросил Игорь.

      Я посмотрел на него и кивнул.

      – Какое неуважение к собственной бабушке, – сказал он и посмотрел на Людмилу Сергеевну. – Он же совсем ничего не ест.

      – Да можете не говорить. Знаю я, – Людмила Сергеевна махнула своей костлявой рукой.

      Мама, как обычно, промолчала. Я тоже.

      Что я мог сказать?

      Мы ужинали вчетвером всего три раза, но