Возвращение в будущее. Мария Цейтлин

овраг, скорее похожий на большую, длинную яму под дубом. Забравшись туда, каждая из нас достала то, что принесла с собой. Ита вынула из свёртка маленькую жестяную коробочку, а я сложила туда кое-какие детские безделушки. Затем, вырыв ямку, мы положили туда наш “клад”.

      – Когда-нибудь мы придём сюда, откопаем её и вспомним наше детство, – сказала я.

      – Да. Только сделаем это непременно вместе, – добавила Ита.

      Мы не заметили, как пролетело время. Было уже, должно быть, около полудня.

      – Пойду я, – сказала Ита. – Родители, наверно уже вернулись, мама будет меня искать.

      – Подожди, – остановила я её, – мама что-то хотела передать тёте Циве, просила, чтобы ты зашла к нам.

      – Ну, пошли.

      Мы спустились к речке, перешли мост, поднялись по холму к нашему дому. Нечто странное происходило на Вербовой улице. Толпа людей собралась возле репродуктора. В зловещей тишине громко, отчётливо звучали слова:

      “…германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке…”

      Послышался женский плач. Мы с Итой переглянулись. Страшный смысл происходящего сразу дошёл до сознания, и в эту минуту мы поняли: наше детство кончилось.

      “…Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены…” – продолжал звучать голос…

      – Мне надо домой! – и, порывисто обняв меня, Ита побежала вниз к реке. Больше я её не видела.

      Забежав домой, я увидела всех наших собравшихся возле радиоприёмника. Женщины тихо плакали. Мужчины серьёзным озабоченным взглядом смотрели в пустоту. Дети притихли, поняв, что происходит что-то важное и нехорошее.

      “…Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключён договор о ненападении…”

      – Гиля, – тихо позвала я.

      – Война, – отозвался брат.

      Я посмотрела на него и увидела, как он изменился. Мой старший брат, порой шаловливый, озорной, всегда такой весёлый, насмешливый, неунывающий, стал вдруг серьёзным, задумчивым и сейчас ещё больше был похож на папу. Он словно в одночасье повзрослел. Детство закончилось в один миг: война положила ему конец. Я почувствовала безумный страх за него. “А вдруг его заберут на фронт? Да нет же, нет! Конечно, не заберут, ему ведь только пятнадцать! А вот Меира заберут, ему уже исполнилось девятнадцать…” По радио продолжал звучать голос Молотова, призывая народ сплотиться и дать отпор врагу:

      “…Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу… Враг будет разбит. Победа будет за нами”.

      Ни у кого не было и тени сомнения в этом. Но до тех пор, пока враг не будет разбит? В глазах у каждого стоял немой вопрос: “Что нас ждёт?”

      Утром следующего дня мы провожали на фронт Айзека Сидаревского. Все плакали, обнимали его, наказывали беречь себя и непременно вернуться живым! Сара, рыдая, долго не могла отпустить его. Никакими словами не описать эту картину боли, страха, горя, любви. Сердце жены чувствовало, что больше она его не увидит.