Возвращение в будущее. Мария Цейтлин

площадка, откуда открывался чудесный вид на Днепр, сверкающий в долине, окружённой высоченной стеной деревьев. С этой площадки, находящейся на возвышении, можно было любоваться плывущими по реке пароходами.

      Другим излюбленным местом народных гуляний была улица Первомайская – одна из центральных улиц Могилёва. Она проходила через всю правобережную часть города от Советской площади до лесного массива на окраине. На Первомайской проходили народные гуляния. Иногда по воскресным дням мы отправлялись туда с папой есть мороженое.

      С середины мая уже можно было купаться в Днепре. Горожане пользовались этой возможностью и каждый погожий денёк проводили у воды: загорали и плавали. Нам до Днепра было далековато, и потом, как говорил Гиля: “Зачем нам Днепр, когда у нас под окном свой “Днепр” есть”, имея в виду Дубровенку. Он мог целыми днями плескаться в речке.

      Чуть севернее нашей улицы, выше по течению, река Дубровенка гораздо шире той части, что катит свои воды вдоль Вербовой улицы и дальше в Днепр. Этот широкий – до 150-ти метров – отрезок реки мы называли озером. Вот на это самое “озеро” мы иногда ходили с мамой, но чаще с папой. Там он учил нас плавать.

      Как-то мама, поддавшись нашим уговорам, пошла с нами на озеро. Надо сказать, что уговаривать её на этот раз пришлось долго. С самого утра у неё не было настроения – оно было подпорчено плохим сном, тем самым, который уже однажды снился ей накануне того дня, когда к нам полезли воры. Нечего и говорить о том, как она была встревожена.

      – Возле воды настроение поднимется, – уговаривал её Гиля.

      – И все дурные мысли волны унесут, – добавила я.

      – Верно! И дедушка так говорит.

      – Лучше завтра сходим все вместе с папой.

      – А вдруг завтра не сможем? – не унимался Гиля. – И потом, ведь папа обещал достать вам билеты в театр, тогда будет уже не до озера.

      В конце концов, мама сдалась. Взяв с собой кое-что из еды, мы все отправились на озеро. Алик, которому тогда минуло пять лет, шагал, держа за руки меня и маму, и был беспредельно счастлив. Всю дорогу до озера он болтал о чём-то, не давая маме погружаться в свои мысли. Наше с Гилей предположение сбылось: у воды мамина тревога рассеялась, настроение заметно поднялось. Мы устроились на траве, и с аппетитом съели принесённые пирожки с капустой. Гиля побежал плескаться в речку, Алик – за ним, а я пошла искать в траве “гармошки”, чтобы сплести из них бусы… Некоторое время спустя мы увидели папу, идущего к нам с неизменной коробкой пирожных в руках. Придя домой и увидев, что нас нет, папа не захотел, по его словам, сидеть одному с пирожными и отправился за нами на озеро.

      Лёжа на траве возле тихо беседующих папы с мамой, глядя на братьев, весело плескающихся у берега, я думала: “Как жалко, что мы так редко гуляем все вместе, надо бы в следующее воскресенье снова уговорить маму с папой прийти сюда”. Тихая живописная долина Дубровенки, окаймлённая столетними дубами, которые и дали название речке, была в моём представлении райским уголком. Отдельно стоящие