Лик Черной Пальмиры. Владимир Васильев

зайти…

      – Привет. А чего только сейчас? Надо было сразу.

      – Водки не было, – вдохновенно соврал Лайк.

      – Заходи.

      – Только я не один. С друзьями.

      Показались и остальные, впереди – Ефим и Швед с пакетами и Рублев с чайником.

      Хозяин обреченно махнул рукой и отступил в глубь квартиры.

      Он был обыкновенным человеком. Ни малейших задатков Иного.

      Квартира у музыканта выглядела поскромнее. Куда меньше размерами и еще не приведенная в полный порядок. Мебели в общем-то не было: посреди комнаты примерно пятнадцать на пятнадцать метров стояли две внушительные колонки, усилитель, микрофон на стойке и обыкновенный, видавший виды стул. У стены в ряд выстроились три холодильника «Bosch». Остальное пространство комнаты еще ожидало, что его обставят и облагородят.

      – Н-да, – пробурчал Ефим, недовольно оглядываясь. – А где накрывать-то?

      – А на колонке, – невозмутимо предложил хозяин. – Только подстели чего-нибудь.

      Ефим занялся.

      Шведа в первую очередь привлекла гитара, прислоненная к усилителю. Не бас-гитара – эта лежала на стуле, – а обыкновенная шестиструнная электрогитара. Рядом на полу виднелась и примочка, сейчас отключенная.

      – Это мы с приятелем днем репетируем, – пояснил хозяин. – Я вообще на басу в основном…

      – Можно? – вежливо справился Швед, указывая на гитару.

      – Да ради бога! Сейчас подключу.

      Лайк тем временем позабыл о саксофоне и углубился в изучение клавиш.

      – Вы все играете, что ли? – спросил хозяин, пытливо осматривая гостей.

      На музыканта из пришлых больше всего походил Лайк, да и то лишь за счет длинных волос.

      – Только некоторые, – ответил он за всех. – Собственно, я да Швед. Я – Лайк.

      – А я – Лас.

      Поочередно тыкая в спутников Лайк представил всех:

      – Швед, Игорь, Ираклий, Дима, Ефим, Арик.

      Вникать в происхождение прозвища хозяина никто не стал – Лас так Лас. Бывают и куда более странные прозвища.

      Швед тем временем пощупал гитару, взял пару аккордов; потом ткнул носком ноги в педаль желтого «овердрайва» и заложил пару жестких риффов. Звучало.

      – Ну, чего? – Лайк вопросительно глянул на Шведа. – «Порубежную»?

      – Давай, – согласился тот.

      Быстро выставив стиль и тембра, Лайк подогнал ритм и пошел накручивать кружева лихого клавишного вступления. Почти сразу подключился Швед, а чуть позже – и Лас, поймав мелодию и рисунок. Получилось довольно лихо.

      Арик сразу понял, что вечер начинает удаваться.

      Так они и стояли в огромной полуотремонтированной московской квартире, пили водку, закусывали тем, что нашлось в холодильниках служебной дозоровской квартиры, пели, Лайк периодически выдавал клавишные или саксофонные импровизации; в промежутках между песнями и импровизациями – трепались. На самые разнообразные темы. Лас пожаловался, что по соседству почти не живет нормальных людей – недавно вроде проявился один парень на восьмом этаже, в гости тоже заходил, да и пропал сразу же в какую-то долгую