Пробить камень. Фридрих Незнанский

Вот и студентов так же учу.

      – Понятно. Расскажите, как вам работалось с Мэдисоном.

      – Непросто.

      – Почему?

      – Потому что главный его принцип – никаких звезд.

      – А вы, значит, считаете себя звездой?

      Это было любопытно, до сих пор Турецкий не

      слышал, чтобы каскадеры играли в кино приоритетную роль. Он почувствовал тут возможную лазейку для своего расследования.

      – Я всего лишь требую к себе адекватного отношения, – уклончиво высказался Буцаев.

      – Так почему Мэдисон не любит звезд? Потому что у его фильмов денег мало?

      – Деньги ни при чем. Мэдисон считает: нельзя, чтобы актер затмил собой все. Звезды, мол, хороши для триллеров. А у него особое кино. И нельзя, что бы люди приходили на фильм с уже готовым мнением. Они должны увидеть просто доктора или сантехника, а не Де Ниро в этой роли.

      Похоже, лазейки никакой не было, просто перед Турецким стоял еще один киноманьяк. Ничего нового о дне исчезновения Мэдисона Буцаев не сообщил.

      – Кстати, как вы с ним познакомились?

      – Он увидел меня в одном американском фильме.

      Турецкий кивнул, чтобы скрыть свое невежество, и отправился ужинать в институтскую столовую. После чего поехал в общежитие. Там, помимо киноведа Кости и режиссера Вени, он несколько часов кряду проговорил с еще несколькими студентами:

      – режиссером Мартой Юркевич,

      – сценаристкой Таней Михолап,

      – оператором Юрцом (именно так он просил его называть) Клементьевым,

      – актером Шумахером,

      – еще одним режиссером, Ильей Ермиловым.

      Все это была общая компания молодых энтузиастов своего будущего дела. Студенты объясняли Турецкому, как делается кино, спорили о достоинствах Мэдисона и Плотникова и, кажется, знали обо всем на свете. Ермилов показался Турецкому наиболее примечательным из всех. Этот парень был очень себе на уме и что-то знал про себя и про остальных. С ним безусловно стоило продолжить общение.

      ПЛОТНИКОВ

      Когда Турецкий уже садился в машину, припаркованную у общежития, у него зазвонил мобильный.

      – Александр Борисович, надо поговорить.

      – А это кто?

      – Казаков.

      Теперь Турецкий узнал голос продюсера, прозвучавший с некоторой досадой. Ага, значит, тщеславия не чужды не только режиссеры.

      – Ну, говорите, я слушаю.

      – Не по телефону.

      – Тогда приезжайте завтра на Большую Дмитровку.

      – А что у нас на Дмитровке?

      – Генпрокуратура.

      – Еще хуже. Не хочу, чтобы меня у вас видели.

      – Так где же тогда? – стал терять терпение Турецкий. – На «Мосфильме», что ли? Или у вас, на Кутузовском?

      – Давайте во ВГИКе. Прямо сейчас. У меня занятия с заочниками, скоро закончатся. Подъезжайте. – И Казаков дал отбой.

      Однако наглец, подумал Турецкий. Но ничего не поделаешь, информация была нужна, и пришлось ехать, тем более не смертельно – совсем недалеко.

     &n