Пробить камень. Фридрих Незнанский

средства хороши.

      – Тогда вы можете мне сказать, кто в данном случае считается его конкурентом?

      – В Венеции?

      – Это вам виднее где. Казаков немного пожевал сигару:

      – Через пару дней, если вы не против.

      ФИЦПАТРИК

      Насчет оператора у Турецкого были серьезные сомнения. А ну как оператор ввиду остановки съемок на неопределенный срок плюнул на все и рванул из России куда подальше? Что ему тут делать, в конце концов?!

      Однако Турецкому подфартило. Оказалось, Фицпатрик время даром не терял. Как сообщили на «Мосфильме», он принялся активно снимать рекламные ролики. Именно на киностудии Турецкий его и нашел. Правда, не в съемочном павильоне, а в ресторане, сконструированном из кинодекораций, стилизующих его – одновременно – под немецкую пивную, русский трактир и французский ресторан, – все зависело от того, под какой стеной сидишь. Фицпатрик закусывал в компании огненно-волосой молодой американки. Вместе они смотрелись: Фицпатрик был в оранжевой рубашке.

      – Ши кэн транслэйт, – кивнул Фицпатрик на свою приятельницу.

      – Ай эм спик, – сказал Турецкий и всем своим видом показал, что разговор желательно вести вдвоем.

      Фицпатрик сделал едва уловимое движение бровями, и оранжевая женщина исчезла. Как оказалось, Турецкий не прогадал. У оператора было мало времени, и отпираться он не стал. Он сразу сказал, что очень сожалеет о случившемся, но изменить уже ничего не может, а главное, не хочет.

      У Турецкого едва челюсть не отвисла. Неужели сейчас Фицпатрик отведет его к какой-нибудь кладовке и покажет задушенного Мэдисона?!

      Но все оказалось гораздо проще. Фицпатрик признался в том, что увел у своего режиссера подружку. Эту вот самую оранжевую. Тогда она, правда, была сине-зеленая.

      – Как это?! – спросил огорошенный Турецкий.

      Оказалось, барышня выкрашивается в цвета любимого мужчины. Нет, у Мэдисона не сине-зеленые волосы, но у него есть такой вот примечательный пиджак. Как это случилось? Очень просто. Мэдисон сперва называл ее музой, а потом перестал обращать внимание. Весь роман продлился не больше трех недель. Зато вот у него, у Фицпатрика, большое человеческое чувство. У оранжевой женщины, кстати, тоже. И значит, впереди у них – долгая счастливая жизнь.

      – Хм, – сказал опытный семьянин Турецкий. – А как он перенес измену любимой женщины?

      – Вообще-то он менял их как перчатки, – сказал Фицпатрик. – Так что я не уверен, что он через неделю вспомнит о ней.

      – Когда это случилось? Когда он обо всем узнал?

      – В день до своего похищения.

      Мог бы и соврать, подумал Турецкий, сказать,

      что это было гораздо раньше. А так выставляет себя в невыгодном свете. Или наоборот, это такое изощренное алиби? Вот он я, дескать, весь на ладони вместе со своими грехами…

      – Вы давно работаете вместе с Мэдисоном?

      – Это была наша первая картина. – Фицпатрик вздохнул. – Жаль, что все так вышло. Мэдисон – гений, я всегда мечтал снимать для него.

      – Как давно вы знакомы?

      – Несколько