Пробить камень. Фридрих Незнанский

попав в столовую комнату.

      На буфете рядами поблескивали супницы, содержащие, в добавление к естественным образом ожидаемым бекону, яйцам, сосискам, грибам и помидорам, три великих столпа традиционного английского завтрака. А по всей длине обеденного стола пунктирной линией тянулись тарелки с джемом, чайники и кофейники, серебряные подставки для гренков и графины, налитые до хрустальных краев апельсиновым и грейпфрутовым соком.

      – Вот это да…

      – Красиво, верно? Главное в жизни – правильно выстроить мизансцену. Итак, присаживайтесь, закусим. А после я готов ответить на любые ваши вопросы.

      После завтрака Казаков предложил отведать пятидесятилетнего коньяка, и Турецкий, насилуя себя, отказался. Перед толстой «гаваной», правда, не устоял. Они уселись в кресла, задымили, и Казаков спросил:

      – Что же именно вас интересует? – Он коротко хохотнул: – Можете обыскать мою квартиру, американца тут нет.

      Турецкий не стал поддерживать эту несерьезную тональность.

      – Когда вы видели Мэдисона последний раз?

      – Дайте подумать… Примерно за полчаса до его исчезновения. Я был на съемочной площадке, а потом отъехал перекусить.

      – Свидетели у вас есть?

      – Есть, – усмехнулся Казаков. – Хотя какое это имеет значение? Если бы я захотел его украсть, неужели, вы думаете, я бы делал это собственноручно?

      – Мэдисон связывался с вами с тех пор?

      – Не ловите меня, Александр Борисович. Нет, не связывался. Я бы сообщил куда следует. Я законопослушный гражданин и честный налогоплательщик.

      – Вы не получали о нем никаких известий ни прямо, ни косвенно?

      Казаков покачал головой.

      – У Мэдисона были здесь финансовые проблемы? В России, я имею в виду? Что-нибудь, связанное со съемками?

      – Нет, – сказал Казаков. – То есть мне об этом ничего неизвестно. А я, заметьте, сопродюсер его картины.

      – То есть если бы у него возникли какие-то трудности с деньгами, вы бы знали?

      – Вот именно. Хотя я вообще не представляю, что для него – трудности с деньгами. Знаете, какие он сигареты курил? «Приму».

      – Шутите? Откуда в Америке «Прима»?

      – Там, возможно, он курил что-то соответствующее, но в России ему полюбилась «Прима». Просто торчал человек, как от травки, я сам видел. Вот вам уровень его материальных притязаний.

      – Ладно, это понятно. Теперь объясните, зачем он вообще снимал в России?

      – Тут никакого внятного объяснения быть не может, – категорично заявил Казаков. – Захотелось – стал снимать.

      – Как это?

      – Да очень просто, – объяснил Казаков с едва уловимой ноткой презрения. – Художник, что с него взять? Я вам так скажу. Кино – это наркотик. Вон режиссер «Маленькой Веры»… Помните такой фильм?

      Турецкий кивнул.

      – Я отлично помню, как он проклинал все на свете, говорил, что в следующий раз возьмет двух актеров в голой комнате и все. И что же? Потом он стал снимать «Золотого теленка»,