Волчья натура. Владимир Васильев

по асфальту скоростной трассы Берлин-Мюнхен под несущими плоскостями грузового «Спара».

      – Палить? – переспросил Генрих. – Не иначе, это ребята Нарвала решили его припугнуть…

      – Умники, – проворчал Шольц. – Видишь, какой он пугливый?

      Генрих только вздохнул. Кто же знал, что убийца предпочтет умереть, но ни слова не сказать вээровцам?

      «Что же они знают такое, из-за чего идут на смерть?» – подумал Шольц с неясной тоской.

* * *

      – Берлин? – напористо спросил Коршунович. – Алло, это Берлин?

      – Майор Шольц, вэ-эр Европейского Союза, – послышался голос из трубки. Шольц этот произносил русские слова по-европейски: твердо и с преувеличенной артикуляцией.

      – Майор Коршунович, вэ-эр Российской Федерации. Я по делу о прыгунах.

      Европеец насторожился; Коршунович мгновенно почувствовал это и поспешил произнести заранее заготовленную фразу:

      – У нас есть кое-какая информация, которая, как нам кажется, напрямую связана с вашими че-пэ на трассе Берлин-Мюнхен, в здании «Парагон Беобахтер», ну и с пожаром на Серкльштрассе тоже.

      Шольц растерялся. Он явно не ожидал, что вээровцы страны-соседа так хорошо информированы о событиях минувших семи часов.

      – Мы послали официальный запрос по дипломатическому каналу, – сообщил Коршунович. – Насколько я понял, вы еще не получали никаких инструкций на этот счет?

      Шольц помедлил несколько секунд; потом сказал:

      – Гм… Уже получил. Почти одновременно с вашими словами.

      Воображение услужливо подсунуло примерно следующую картину: кабинет Шольца, заваленный бумагами стол, за полупрозрачными ширмами суетятся коллеги из вэ-эр Европы, а сам Шольц, зажав трубку телефона между плечом и щекой, сосредоточенно читает директиву с растопырившимся в верхней части листа геральдическим европейским орлом. И еще – референт застыл у стола, директиву эту пару секунд назад доставивший.

      – Я все понял, – спустя какое-то время подал голос Шольц. – Рад сотрудничать. Тут сказано, что мы должны связаться по закрытому каналу. Я немедленно вызову вас, буквально через минуту. Ваша аппаратура готова?

      – На приеме специалисты, – заверил Коршунович. – И я.

      – Айн момент, – в трубке раздался громкий щелчок, и пожилой техник-колли, повинуясь жесту Коршуновича, переключил что-то на большом плоском коммутаторе.

      – Алло, здесь Шольц. Меня слышно?

      – Прекрасно слышно, – сказал Коршунович.

      – Вас тоже. Итак, я слушаю вас.

      – В Москве произошло убийство, скорее всего, связанное с вашими тремя происшествиями.

      – Почему вы решили, что связанное? – осторожно поинтересовался Шольц. Он явно боялся сболтнуть лишнее.

      – Рассказываю – конечно, вкратце. Сегодня, двадцать второго июня, в восемь тридцать четыре утра, убит некто Федор Гриневский, гражданин Российской Федерации, коммодор, сорока трех лет, по профессии геофизик. Убит выстрелом в упор из игломета-селектоида у дверей собственной