Волчья натура. Владимир Васильев

спихнутый со стола бокал, то, не отрываясь от книги, ловит за рукав пышную бульмастифшу и тычет пальцем в оброненный кошелек, то уворачивается от волейбольного мяча, волею случая пущенного ему в затылок рукой аса…

      Ник спросил об этой жизни всего один раз, когда здоровенный черный терьер Виктор Жданович хлебнул лишнего и возжелал с кем-нибудь побороться на газоне перед вторым корпусом. Арчи его скрутил в четыре секунды. Во втором корпусе отдыхал в основном среднеморфный народ: несколько терьеров-шотландцев, пожилая бульдожья пара, таксы, болонки какие-то (все как одна страшно одинокие), шелти, карельские лаечки. Ну, и аморфов много, людей неопределенных морфем то есть, но никого крупнее среднего овчара, как назло, не случилось. Арчи, помнится, еще пожалел: всего месяц как с базы съехали борцы-профессионалы. Питбули, стаффорды, шарпеи, аргентинские доги – все, как на подбор, крепкошеие, коренастые, почти квадратные… Эти бы и с чернышом совладали без особых проблем.

      «Арчи, – подозрительно спросил Ник, когда судорожно разевающего рот Ждановича унесли дюжие санитары из медцентра, – а чем ты раньше занимался?»

      Арчи вздохнул, но ответил предельно честно: «Служил во внешней разведке».

      Приятель очень удивился – нюфов в подобных структурах всегда было мало, а кто и встречался – сплошь спецы. Морфология не та, да и характер небойцовский…

      «Я был не спецом. То есть, спецом, но не из обслуги, а оперативником. Операции на воде. У нас в команде, кстати, и лабрадор один был. Но в основном, почему-то, аморфы да русские спаниели».

      «А, – догадался Ник. – Спаниели ведь ныряют круто. Покруче даже нас с тобой».

      «Точно», – согласился Арчи, тем более что это была чистейшая правда.

      Это произошло в первый сезон на спасательной. Сейчас к середине подходил третий, и с тех пор Ник никогда больше не возвращался к этой теме, за что Арчи был ему очень благодарен.

      – Тихо? – спросил Ник из-под тента, даже не подумав пошевелиться. Вопрос показался странным – шумело море, орали дети, торговцы всякой съедобной мелочью тоже не отмалчивались. И вдруг – тихо?

      Арчи протяжно вздохнул.

      – Три дня никто тонуть не пытается. Даже подозрительно как-то, ей-богу!

      Видимо, Ника тоже настораживал этот факт.

      – Пиво будешь? – спросил он с ленцой.

      – Вечером. Вахта все-таки… Сменимся, втащим.

      – Законопослушный ты, Арчи. Аж противно.

      – Ну, извини.

      Арчибальда Рене де Шертарини, как и всякого нюфа, практически невозможно было рассердить.

      Арчи сдвинул шляпу на самые брови и уселся в шезлонг, но не так, как Ник, в тенечке и аккурат под тентом, а чтобы видеть прибрежную полосу. Подростки гонялись на водных велосипедах; вдали кто-то умело подрезал волну на доске с высоким полупрозрачным парусом. У самого горизонта, в неясной полуденной дымке, угадывался силуэт круизного лайнера.

      Почему-то Арчи показалось, что ничего не изменится – в ближайшие