Резиновая чума. Алексей Смирнов

вбок. Майор шагнул внутрь. Балансиров терпеливо ждал у порога. Когда панель вернулась на место, скрыв Медовика, он повторил процедуру, и вход открылся вторично.

      Внутри было темно. Тянулся длинный лабораторный стол, за которым уже восседал Медор, просунувший руки в отверстия так, что те оказались по другую сторону непробиваемого стекла. За стеклом они попадали в бухгалтерские нарукавники, которые заканчивались не дыркой, но сверкающими клешнями. Насколько темно было в самом помещении, настолько слепящим казался свет, заливавший опытную площадку. Медор Медовик пощелкал пальцами правого манипулятора, затем состроил кукиш левым. Клешни работали исправно. По первому требованию они выпускали то ножницы, то нож, а также бритвы, крючья, стволы, шприцы, да еще нечто вроде прикуривателя. Площадка пустовала. Балансиров устроился рядом с начальником, но в рукава не полез: Медор Медовик не любил, когда ему мешали допрашивать. В светлом боксе побывали многие, в том числе – самые обычные, земные экземпляры, общение с которыми не всегда требовало инфекционной предосторожности. Но шеф считал, что такая камера оказывает замечательное психологическое воздействие. Балансиров присмотрелся: что-то новенькое! Его острый взгляд различил на указательном пальце правого манипулятора следы от зубов.

      – Мы зря отказались от скафандров, – поежился Балансиров. – Откуда вы знаете, на что они способны?

      Медовик махнул манипулятором:

      – Семь смертям не бывать, а одной не миновать…

      – Оно конечно, – начал тот.

      – И они это уже поняли.

      Балансиров сообразил, что Медовик не принимает пословицу на свой счет.

      – Сейчас увидите, что это за мразь, – сказал Медор. – Вся спесь улетучилась, как рукой сняло. Не знают, собаки, с кем связались… Проверьте, пожалуйста, звук, у меня руки заняты.

      Балансиров пощелкал тумблером.

      – Раз, два, три, – попробовал он.

      Невидимые динамики разразились гадким кваканьем и урчанием.

      – Слышишь, какой у них язык? – Медовик покачал головой. – Животные, честное слово.

      – Да, не соловьи, – согласился Балансиров.

      Он невольно восхитился достижением секретной мысли: все-то у них уже есть – механические переводчики с инопланетного, антиматерия, лучи смерти. В подземном ангаре спрятан целый звездолет – к сожалению, недостроенный. А этих, наверху, ничто не волнует, кроме курса валюты.

      – Приглашайте, – распорядился майор.

      Балансиров, немного нервничая, взял микрофон, шнур от которого уползал и терялся в темноте. Он позавидовал напряжению Медора, так как знал, что оно вызвано не контактом с тамбовским волком по разуму, но предвкушением. Медор не сомневался в успехе; ему, вообще говоря, было все равно, кого допрашивать; он допросил бы и табуретку, если бы она что-нибудь натворила.

      – Можно завозить, – сказал Балансиров.

      Через несколько секунд половые плиты разъехались. Оказалось, что лабораторный этаж не предел,