Rock-n-roll в крови. Дмитрий Каннуников

                       и уходили

      Всё об одном,

                               что кого-то убили.

      Так зачем же вы

                               в сны пустили -

      Вечные взрывы

                                кровь и могилы.

      Шествуя дальше,

                                по грязному месиву

      Смерть летела,

                                служа свою мессу,

      И раздавались,

                                с твердыни небесной

      Песни ушедших,

                                умерших  песни.

      Блокадный блюз

      Стоял рояль

             в центре блокадного города,

      Цвела сирень,

             но пахло почему-то порохом.

      Раздавались взрывы

             и давили на перепонки.

      И птицы не пели,

             если пели, то совсем не громко.

      А рояль стоял,

             таращась разбитой крышкой,

      Улыбаясь клавишами,

             как будто негр зубами.

      Хозяин его -

             был убит вчера под Москвою,

      А хозяйка лежит

             с помертвевшими губами.

      Рассечён осколками

             и из дыр рояля

      Торчат во все стороны струны,

             звучавшие раньше гордо.

      И хотя здесь весна,

             но на нём никто не играет.

      Лишь близкие взрывы

             уродуют карту города.

      Мимо шёл старик -

             музыкант с футляром под мышкой.

      В этом чёрном футляре

             лежала старая скрипка.

      Он увидел рояль,

             подошёл и погладил клавиши,

      А они отозвались болью

             и радостным скрипом.

      Пробежали пальцы

             по белым и чёрным накладкам

      И запели струны,

             предчувствуя новые беды.

      Так родился блюз,

             вскормленный блокадным городом,

      Наевшись мякины

             вперемешку с чёрным хлебом.

      Зазвучали ноты,

             сливаясь в безликую музыку.

      Этот блюз зазвучал

             по-весеннему очень громко.

      И… ощерились улицы

             чёрными провалами окон,

      Громко стукнулась о камни мостовой

             пустая котомка.

      Он хотел отдать

             последнюю честь солдатам,

      Которые держат город

             в не привыкших к оружию пальцах.

      И понёс по улицам

             ветер мелодию эту,

      Станет она

             вечным как он скитальцем.

      И рождались слова

             неуверенные, не в рифму,

      И сплетались с пылью,

             и копотью близких взрывов.

      Вдруг присел старик на асфальт