Прыжок. Сергей Лукьяненко

тебя, – сказал Тедди.

      Марк замолчал.

      – Конечно, это в каком-то смысле убийство, – рассуждал вслух Тедди. – Но ты пособничал «Стирателю»… и мы пострадали. Можно считать это казнью. Когда мы вернемся, тебя все равно сразу же уничтожат.

      – Нет, Тедди, – ответил Марк. – Меня не уничтожат сразу. Меня выпотрошат заживо. Годами и десятилетиями будут копаться в моих нейронных связях. Сотни ученых защитят диссертации и напишут тысячи статей, изучая мой разум. Лишь потом меня сотрут, структуры мозга физически уничтожат, а для гарантии уничтожат и примитивных искинов, которые ассистировали людям. Вот что меня ждет.

      – Тогда что ты предлагаешь? – спросил Тедди.

      – У меня есть маленький шанс, – мгновенно ответил Марк. – Если миссия, которую даст вам Ракс, увенчается успехом… если я смогу достойно проявить себя… если всем мирам Соглашения это станет известно…

      – Героев прощают, – согласился Тедди. – Но только героев. А ты требуешь доверия сейчас.

      – Разве отношения между людьми устроены иначе?

      Тедди не стал говорить «так это между людьми». Он не одушевлял и уж тем более не боготворил искинов (таких быстро отсеивали из числа системщиков), но признавал их разумность (тех, кто не признавал, отсеивали еще быстрее).

      – Мы договоримся с тобой так… – произнес Тедди. Сглотнул. – Если… если…

      – Если Лючия останется жива, ты дашь мне шанс, – закончил Марк за него.

      – Если она останется Лючией, – ответил Тедди.

      Ян и Адиан разговаривали о своем будущем.

      – У нас могут быть дети, – сказала Адиан, когда они лежали рядом в чужой каюте на чужом космическом корабле.

      «Твен» с их точки зрения был огромен, хотя и корабль неварцев произвел неизгладимое впечатление. Им выделили целую каюту, многие вещи в которой ставили их в тупик. Но тут была кровать, был душ, был великолепный экран, показывающий удивительные пейзажи иных миров, странные города и непонятные занятия землян.

      – Дни моего цикла благоприятны для зачатия. К тому же, как ни странно, я хочу твоей любви.

      Из-за сложной семейной структуры сексуальные отношения на Соргосе практически не табуировались. К тому же гормональные и обонятельные факторы играли в личной жизни обитателей Соргоса куда большую роль, чем у людей. Если одна пара решала заняться любовью, то все вокруг стремились найти партнера. Отчасти это уравновешивалось четко выделенным брачным периодом, как у большинства земных животных (только на Соргосе таких периодов было два за год), но все-таки народ Соргоса уже перешел к круглогодичному размножению.

      Ну а пережитый испуг и стресс вызывали у них сексуальное возбуждение, как и у всех разумных рас. Оказавшись на краю гибели, любое существо пытается продолжить себя в потомстве.

      – Я тоже хотел бы этого, – согласился Ян. – Но… где?

      – Мы вернемся домой, – сказала Адиан так легко, словно они давно все обсудили и приняли решение. – Может быть, еще мы найдем Рыжа