Под открытым небом. Том 2. Александр Станиславович Малиновский

так голову заморочила, что ты веришь?

      – Володь, отстань…

      – Мне-то что? Вот тебе… Я отстану… Только не верю: такая и не попадала в переплёт, к двадцати-то семи годам…

      Он посмотрел поверх головы Ковальского и сказал, будто сам себе:

      – Красота – штука непростая, гипнотизирует… Не ты первый…

      Ковальский не нашёлся с ответом и сказал первое, что на ум пришло, чтобы только закончить ненужный, как он считал, разговор:

      – Знаешь, однажды проверял себя на гипноз, некоторые до дури доходят, а я – ничего…

      – Саша, а ты можешь ответить, кто ты? – Суслову что-то надо было уяснить.

      – Не понял? – ответил Ковальский, открывая скрипучую дверцу шифоньера.

      – Не могу привыкнуть… Ты, ну, прямо, не наш, не современный человек…

      – Поясни, пожалуйста. Так сказать, транскрибируй!

      Суслов помолчал демонстративно, затем растолковал:

      – Очень просто: живём с тобой в одной комнате, а я ни разу не слышал от тебя мата… и вообще…

      – И всё?!

      – Нет.

      – Ты ни разу не напился! Подозрительно! Это, ну, никак не укладывается в рамки нормального нашего социалистического общежития. Неуютно как-то. Если бы был из интеллигенции, сказал бы: ты какой-то рафинированный.

      – Кончай обзываться.

      – Слушай, а возьми меня с собой в деревню свою как-нибудь, а?

      – Зачем тебе?

      – Ну… – не сразу ответил Суслов. – Посмотреть, все у вас там самодостаточные такие, или как?

      – Возьму как-нибудь, – пообещал Ковальский, а про себя заметил: «Поедем – покалякает с Проняем либо с Синегубым, они ему мозги поправят…».

      …Когда Суслов вышел, Александр, сидя на койке, призадумался: «Что я знаю о Руфине? Всё… и ничего… Она не рассказывает, я не спрашиваю. Кто был до меня?.. Какое мне дело?.. Ясно, что она не избалована… Наедине неопытна и даже застенчива… Не вижу фальши. Зачем ей морочить мне голову, если говорит, что у нас ненадолго? Она не верит в моё постоянство, а не я… Вот как получается?..

      Странно, – продолжал размышлять Ковальский, – я уж думал, что счастье меня обошло. Но жизнь непредсказуема! Какими путями, какими тропиночками нам по отдельности надо было идти, чтобы встретиться? Непостижимо!».

* * *

      Он тихо встал, чтобы не потревожить Руфину. Четыре утра. Ночник мягким светом освещал волнующую фигуру, по плечи укрытую простынёю. «Похожа на уснувшую богиню», – подумал Александр, прислушиваясь к её мерному дыханию.

      По-детски чистое лицо спокойно. Верхняя губа, чуть припухшая, изредка вздрагивала. Казалось, она сейчас, не открывая глаз, что-то скажет и, как это иногда бывало, тихо улыбнётся: «Не подглядывай, я сплю…».

      Он тихо пересел в кресло.

      «Странно. Когда смотрю на неё обнажённую, хочется одеть в шикарное старинное розового цвета платье с глубоким декольте и войти с ней в светлую залу, где стоит фортепиано. И она непременно должна запеть старинный классический романс. Она из той, далёкой жизни!.. Как получилось, что Руфина в этом загазованном, отравленном городе со мной среди заводских