Одержизнь. Анна Семироль

невесело усмехается, встаёт, шурша форменной чёрной курткой, подхватывает Жиля под мышки.

      – Поднимайся, – командует он. – Поехали.

      Бойер пытается сопротивляться, но сил нет совсем. Начальник полиции перекидывает его руку через своё плечо, рывком поднимает с дивана. Жилю ничего другого не остаётся – только следовать за Канселье, с трудом передвигая ноги и сгорая от стыда.

      – Могу оставить тебя до утра, – ехидно комментирует полицай. – Полы помоешь, приберёшь тут, тряпки выстираешь. Хозяевам притона приятно будет.

      Возле дома ожидает электромобиль Канселье. Жиля пинком отправляют на заднее сиденье, машина трогается. Краем глаза мальчишка замечает, как отъезжает следом тёмный кабриолет. Де Ги?..

      Жиль подбирает колени к животу, обхватывает себя за плечи и утыкается лицом в жёсткую обивку сиденья. Думать не хочется ни о чём. Просто холодно, пусто, стыдно. И чёртов Канселье не затыкается:

      – Вот в кого ты такой идиот, а? Мадам Веронику не жалко? То, что тебе наплевать на всех, кроме своей косой, давно понятно. А сестру ты за что так? Мало того, что её из-за тебя элитарии сторонятся? Она знает, что ты на наркоте сидишь?

      – Я не сижу, – вяло отзывается подросток.

      – Ну да! А кто передоз словил? Малыш, ты мне-то мозги не еби! Я вас таких каждый день вижу пачками. И тебе очень повезло, что ты жив остался. Как давно закидываешься? Доза какая? – Тон жёсткий, таким только дознание вести.

      Жиль не отвечает, и Канселье оставляет его в покое. Жив – и слава богу. Остальное можно и потом выяснить.

      Электромобиль проносится мимо тёплого свечения окон Собора, огибает городской парк и останавливается возле одного из коттеджей, в которых живут семьи Второго круга.

      – Прибыли, – цедит Канселье сквозь зубы. – Выходи сам, помогать не буду.

      Жиль выбирается из машины, озирается по сторонам, обнимая себя за голые плечи.

      – Мы же в госпиталь… – начинает он растерянно.

      – Мою жену зовут Соланж. Дочь – Валери. Сына – Этьен. – Тон Канселье строгий, но уже не уничижающий. – Нрав свой дурной в жопу засунь и будь вежлив с ними. Переночуешь у нас, и утром я тебя отвезу в Ядро. Если мне только покажется, что ты ведёшь себя не так, – поедешь в госпиталь. Вопросы?

      – Зачем вы это делаете?

      Канселье пожимает плечами, слегка пинает колесо машины и идёт по дорожке к дому. Жиль плетётся за ним. Как только они поднимаются на крыльцо, в окошках первого этажа загорается свет, дверь открывается, и навстречу выходит женщина лет сорока – сутулая, коротко стриженная, но при этом очень приятная. Большие тёмные глаза смотрят на Жиля с таким беспокойством и сожалением, что юному Бойеру становится жутко неудобно. «Вот же людям подарок среди ночи, – думает он. – И почему Канселье меня там не оставил, правда?»

      – Принимай, мать, – бурчит Канселье, на ходу целуя жену в щёку. – Вода горячая есть? Мне б отмыться.

      – Да-да, Артюс, я нагрела два больших бака, – торопливо кивает женщина и снова обращает приветливый взгляд на Жиля: – Здравствуйте, месье