Неостающееся время. Совлечение бытия. Владимир Курносенко

задумалась на секундочку, а затем сказала то, что в последующем я слышал на разные лады сотни раз:

      – Ну-у, Геленька… ну, как тебе сказать, у меня дочь… обязанности…

      И при том что ответ был по сути верным, потому что содержал в себе очевидную долю истины, он поражал своей какой-то лукавой беспомощностью.

      Это что ж, подумывалось, весь этот сложнейше-нескончаемый сыр-бор для того только и затеян на белом свете, чтобы у Иринушки нашей возросла и наела себе ряшку еще одна Иринушка, номер два, а у той чтоб своя, а у той своя?

      Не маловато ли это для венца-то природы? Не обидно?

      Однако директорская обитая черным дерматином дверь отворилась, ожидаемое событие началось, и раздумчивая смыслоопределяющая речь завучши-математички осталась незавершенной.

      Человек становится несчастным не в наказанье, не наказуемый Богом «за грехи», а отказываясь мало-помалу от Его участия в своей жизни.

      У нашего больше чем поэта есть такие строчки:

      Ученый, сверстник Галилея,

      был Галилея не глупее.

      Он знал, что вертится Земля,

      но у него была семья…[9]

      Тут дорого то, что нечаянно, а потому натурально, выговаривается усамособоенная в обыденно-плотском (пошлом) сознании уверенность противонаправленности истины и семьи. Однако у них, у Гели с Сашей, в тороках, в седельных сумах не обнаруживалось и того, что дается даром и было, к примеру, у моего кореша из «г» с его востроглазой, – единой плоти…

      С немилым, постылым к венцу я шла, рыдая,

      И слезы лилися у меня по бледному лицу…[10]

      Ангелина выходила замуж, как большинство женщин. Не по зову сердца, а расчисливая из головы.

      Саша был отличный вариант, лучший. Он был перспективный, «материально» – за детей в будущем – можно было не тревожиться. Он был не трепло, нравился родителям… и он, самое-то важное, надолго, серьезно и глубоко (это было видно) желал ее.

      Ну а что до «чувств» да тонкостей всяческих, то ведь «стерпится-слюбится»… кто ж этого не знает из поживших-то людей, из женщин в особенности!

      Сказано было и впрямь хорошо и точно, но только, сочиняясь, пословица разумела брак христианский. Через смирение, через терпение… Во имя Бога слюбится, стерпится за ради Христа…

      В семье же антигаллилеевской, безбожной, нашенской, когда к тому ж нету прямой телесно-душевной тяги, а есть пониманье ума, случается другое.

      «Дети, в чем отличие беды и катастрофы?»

      «Катастрофа, Марья Ивановна, это когда по досочке идет бычок, а она ломается под ним и…»

      «Нет, деточка! Это только беда. А катастрофа – это когда лайнер с советским правительством терпит в полете внезапную аварию…

      Итак, повторяем усвоение».

      «Катастрофа, Марья Ивановна, это когда лайнер с советским правительством потерпел аварию, но это не беда! Беда, это когда бычок…»

      Сама же Геля и рассказала как-то этот их педагогический анекдот.

      Она

9

Стих Е. Евтушенко.

10

Романс «По ком ты слезы проливаешь…» на сл. Бориса Ковынёва.