Страх звёзд. Василий Владимирович Воронков

есть, – сказала Лада, глядя на приборы, – но что-то с ней…

      Джамиль барахтался в ложементе, как младенец в люльке, в неловких попытках скинуть с себя путы. Наконец он изловчился, отстегнул ремни, и его тут же, как приливной волной, потянуло к потолку.

      – Что это? Как это? Карам икраам! – закаркал идаам. – Помогите!

      – Вот же елдыш! – Насир потёр ладонью воображаемую шевелюру. – Гравы переклинило, говоришь? Вот и напросился. А если так попробовать… – Он пощёлкал тумблерами. – Ну готовьтесь! Сколько там осталось? Три, два…

      Джамиль задёргался, как припадочный, пытаясь ухватиться за подлокотник ложемента. Его тут же перевернуло вниз головой. Он взвизгнул и разразился отборнейшей бранью на бакарийском. Насир даже удивлённо присвистнул.

      – Гравы всё ещё клинит, – меланхолично заметила Лада.

      – Здесь вообще хоть что-то работает? – простонал Томаш. – Что с кораблём?

      – Сейчас-сейчас. Итак! Три, два…

      Рубка заходила ходуном, гул усилился, отдаваясь болью в ушах, и тут же смешался с тишиной. В следующую же секунду раздался истеричный вопль Джамиля.

      – Наконец-то! – Томаш скинул с себя ремень.

      Джамиль валялся на полу, обхватив голову и задрав на ложемент ноги.

      – Живой?

      Джамиль вместо ответа подёргал ногами.

      – Всё, гравы работают. – Насир откинулся в ложементе. – Но что за елдыш был – неясно. Запустил диагностику, разбираемся. С такими гравами мы, конечно, далеко не уйдём!

      Голографический экран заработал, и над приборной панелью загорелась сотканная из тонких нитей модель корабля – как будто выеденная изнутри оболочка, – которая плыла в пустоту над фиолетовым серпом Бакара.

      – Встань на орбиту повыше, – сказал Томаш. – Давай сразу на пояс Хулуда.

      – Не вопрос, аотар.

      – Чёрт! – процедил сквозь зубы Томаш. – Смешно будет, если придётся возвращаться! С нами после такого никто дела иметь не будет! Твою мать! Что происходит? Всё же нормально было с кораблём!

      – Слушайте, мне кажется, что в такой ситуации просто опасно, просто неразумно куда-то лететь!

      Джамиль наконец поднялся и стоял, покачиваясь, прижимая ладонь к пунцовой шишке на затылке.

      – Сейчас не до вас, идаам! – отмахнулся Томаш.

      Лада вылезла из ложемента. Лоб у неё покрылся испариной, а серые, почти бесцветные глаза лихорадочно горели.

      – Ты как? – спросил Томаш.

      – Лучше не бывает. Что с кораблём?

      Голограмма тарки скользила над приборной панелью, переливаясь, как дым из мазина.

      – Елдыш его знает! Разбираемся!

      – Ага, – кивнула Лада. – Как хорошо, что у нас есть компетентный техник! Правда, Томаш?

      – Я думаю, – проскрипел Джамиль, – нет, я просто уверен, что в такой ситуации мы не можем себе позволить продолжать миссию, не можем так безрассудно рисковать жизнями, иначе мы…

      – Помолчите, идаам, вам сейчас вредно разговаривать! – перебил его Томаш. – Лада, отведи нашего гостя в медпункт.

      – В какой ещё медпункт?

      Томаш,