Вино с нотками смерти. Виктория Балашова

Малика могла не заметить привкуса, так как никогда не пила спиртного. К тому же, на дегустациях постоянно твердят о каких-то нотках, всяких тонкостях, различиях между винами. Мало ли, что нотка миндаля ей напомнила. Я вот вообще не в курсе, как миндаль пахнет. Зато в курсе, как пахнет цианид, – она засмеялась. – Ой, извини, что-то я развеселилась ни к месту, – запнулась Оля. – Короче, нам говорили, когда я училась, что цианистый калий воняет миндалем. И сам труп им воняет. Тут запашок в наличии. И остальные признаки тоже. Лицо, например, синюшное, прям, багровое… Однако вскрытие покажет. Все-таки на моей практике это первое отравление.

      – Надеюсь, и последнее. Спасибо, понял, – Герман уже думал о том, где убийца раздобыл цианид и как умудрился, точнее, умудрилась – мужчин в дегзале не было – его сыпануть в бокал с вином. Придется опросить всех дам еще разок.

      В его голове выстраивался вопрос за вопросом. Он достал блокнот, куда по старинке записывал возникавшие мысли. Езда по ухабам не очень способствовала каллиграфическому письму, но Герман привык разбирать свои каракули, поэтому чиркал как придется. Вскоре они высадили мужа Малики возле морга, а сами поехали дальше – в пансионат «Ясные зорьки».

***

      Работали на виноградниках, не покладая рук, точнее мохнатых лап. Черти, которых он всегда почитал за страшных лентяев, трудились без сна и отдыха. «Все это подозрительно, – мелькнула мысль, – нашлись тут стахановцы». Когда-то, в совершенно для себя ужасных обстоятельствах он познакомился с товарищем Стахановым. Да-да, вселился в тело шахтера, добывавшего уголь. Работенка просто кошмарная. А товарищ Стаханов умудрился за смену сто две тонны угля добыть вместо обычных семи. Ох, уж его чествовали! Водки тогда пришлось выхлебать немало, но до состояния деревенского Вакулы он и близко не дошел. И запомнил, что, когда всякие рекорды на работе ставят, то надо говорить: «Стахановец!» Черти понятия не имели никакого о Стахановском движении, но явно пытались собрать винограда больше, чем все французы, итальянцы и прочие народности, культивировавшие это растение, вместе взятые.

      – Давай, чертяга! – послышался опять окрик.

      Вокруг недовольно зашипели подельники: «Лентяй!», «Отлынивает!», «Норму не дает!», «Вина не будет!», «Не заплатят!», «Наглый прихвостень!» Неожиданно он обнаружил, что покрылся за время работы шерстью, у него выросли лапы и длинный хвост – ну точно черт. «Ужас какой!» – промелькнула мысль, а по спине прокатилась неприятная струйка пота.

      – Работаю я, работаю, – огрызнулся он, укладывая очередную гроздь в огромную корзину. – Хоть поесть бы дали, попить. Сдохну тут у вас. И вообще, какая оплата положена?

      – Оплату ему! – опять зашипели черти, но главный ответил:

      – Ладно, непривычный он. Пусть пойдет попьет. Иди, – ткнул он Сущность длинной палкой. – Об оплате не мечтай. Тут тебе не райские кущи. Чай, в ад попал.

      «Вот так-так!» – ужаснулся и побрел в ту сторону, где, якобы, давали пить.

      Дошел до пруда. Возле него паслись коровы и сидела на пенечке девушка в косыночке и лапоточках.

      – Девушка, –