Формула всего. Дмитрий Фалеев

цыганом родился.

      – А мне и цыганом неплохо быть! – откликнулся Драго. – Что за жизнь у гажей?! Кабала да оброки. А я, может быть, рубашки лишней иметь не буду, яичницей вечером поступлюсь, зато сам себе хозяин. Нет надо мною власти, кроме Бога и ворожбы.

      – Да, – согласился Муша. – У нас государство свое, домашнее. Мы наш закон соблюдаем, потому что он правильный, а у гажей – что за законы? Чуть на ногах стоять научился – делай, что барин тебе сказал, корми его, паши на него, а не хочешь – плетей тебе всыпят! Потому что закон такой! Туда-сюда. Как гаже только терпят?!

      – Чудаки, – Драго пожал плечами.

      – А хорошие гаже есть? – спросил Буртя.

      – Есть.

      – Какие?

      – Добрые, щедрые. С пустыми руками от них не уйдешь. В Ствильно их много. Тамошний человек с нашим братом последний кусок хлеба разделит! Во как! И хорошие гаже есть, и плохие. Дураков-то везде хватает.

      – Ну а как Указ примут – что будет? – это снова вмешался Драго.

      – Погромы будут. Гаже нас и так-то не очень любят, а бумага выйдет – пиши-пропало: мол, раз Герцог велел чего-то – значит, не зря. Хотя они того Герцога в глаза не видели! Может, он гад последний?! Им все равно. Приказ есть приказ, а что совесть бормочет – они разве послушают? – Муша эмоционально взмахнул рукой. – Уж будь уверен, церемониться не станут. Мы для них не люди. Я – цыган, так насрать мне на голову!

      – Смотрите! – воскликнул вдруг Какаранджес, указывая на небо.

      – Что?! Что?!

      – Колесница Господня[18] повернулась, – многозначительно произнес коротышка. – Значит, полночь настала.

      – А вон звезда покатилась! – заметил Буртя.

      – Ну вот! Все одно к одному! – Какаранджес запричитал точно так же, как при виде перееханной гадюки. – Есть примета старинная: звезда грохнулась – умер кто-то.

      – А я слышал, если звездочка упала – в шатре дочка родилась, – наперекор Какаранджесу сказал Муша, но тот спорить не стал, а только прокомментировал с ученым видом:

      – Верно, старик – и по-твоему бывает. А может быть, это потому, что цыган жену бросил. Звезды все одинаково падают – да от разных причин. Как в дрожь бросает – один раз от страха, а другой раз от холода.

      При слове «холод» Муша заметил, что у него замерзла спина, и прикрикнул на Буртю:

      – Чего на голой земле сидишь? Ну-ка встань!

      – Дед, она теплая.

      – Что ты врешь. Ночью вся земля остывает.

      – Потрогай сам!

      – Ох, уж мне твои выдумки! – буркнул Муша, но Какаранджес, приложившись к земле ладонью, округлил глаза и удостоверил:

      – Действительно теплая!

      Христофоровы удивились. От земли шел едва ощутимый жар, хотя полчаса назад все ходили по ней босыми и земля была как земля. Теперь ситуация поменялась. Цыгане обследовали место стоянки. На опушке грунт был прогретый, а в лесу – обычный.

      Позабыв о замерзшей спине, Муша сел на бревно. Все – даже Драго – ожидали, что

18

Колесницей Господней цыгане называют созвездие Большой Медведицы.