Формула всего. Дмитрий Фалеев

никто не умер, у Дятла с Сорокой мальчик родился – почему не праздновать! День тогда выдался солнечный, будто летний, а отец подарил мне вдруг на праздник ожерелье из кралей[13]. Я растерялась, благодарила его и не знала, что сделать в ответ, а он попросил: «Спой нам, Воржа!» Только какая же это благодарность? Петь для меня радость, отец знает это. Я пела, а он ненаглядно смотрел на меня, будто уезжаю я надолго далеко. А куда я денусь?

      Д’атунчь тумари авава,

      Кана ‘к вадра пай анава,

      Кана ман кай потинена

      Тумари сым, тумари сым,

      Тумари тэрни бори сым[14].

      Со всех сторон меня нахваливали хмельными голосами:

      – Ах, Боже, какая дочь у Ишвана! Лицо у нее, как огонь, пылает!

      – В три ряда крали на шее висят! Герцогиня, братец!

      – Все у ней ладно! Идет – походка барская. Плясать начнет – ножки как часики. Поет так, что слезу во рту чувствуешь! Что за Воржа – нет такой в целом свете!

      – И не говори. Какое счастье, братец, будет ее мужу!

      И вот вчера утром я шила рубашку, когда в шатер вошел отец. Он положил на стол рулон материи, взволнованно прошелся взад-вперед, остановился передо мной и говорит:

      – Воржа, помнишь, когда ты была маленькой, ты попросила меня не отдавать тебя замуж, пока тебе не исполнится пятнадцать?

      Конечно, я помнила.

      – Ты такая красивая… Я не говорил, но тебя уже несколько раз хотели сватать, а отказывать – обиду делать, сама знаешь. Ты молчишь. Ты понимаешь, к чему я веду?

      – Понимаю.

      Отец присел рядом и обнял меня за плечи.

      – Дочка, цыганы сказали, что приедут в сваты. Богатые, лошадями живут.

      – Отец, что за цыганы-то?

      – Христофоровы. Родственники Рябчику нашему.

      – Ты их видел?

      – Видел. На рынке.

      – И о чем вы сговорились?

      – Я им сказал, чтоб приходили. Сказал, коли дочке жених понравится – отдам, а не понравится, так против воли не отдам ее.

      – И как… его зовут?

      – Его зовут Драго Христофоров.

      – Драго… Когда, отец?

      – Обещались приехать завтра.

      Отец с облегчением улыбнулся и уже хотел идти, когда я остановила его:

      – Подожди! Материя-то на что?

      – Да тебе материя! На платье, подушки там, всякое-разное…

      Он помолчал, потом потрепал меня по плечу:

      – Ты, дочка, правильно…

      – Да.

      Отец еще раз приобнял меня и вышел.

      Материи оказалось так много, что я завернулась в нее сорок раз! Я стала как бочка, но пришла мама, размотала меня, и я вернулась к делу. Семья-то не маленькая, а женщин только я и мама, на всю работу рук не хватает. В шатре подмести, воды принести, самовар разжечь, постряпать, убрать, постирать, самовар разжечь, одежу чинить, и снова самовар – уф!

      И только когда свалилась я ночью на перину, нашлась у меня маленькая минутка подумать. Вот ведь как! Все по чести мне отец рассказал. Даже

13

Крали – кораллы.

14

С того времени я вашей стану / Когда ведро воды принесу / Когда вы за меня заплатите / Ваша я, ваша / Ваша молодая невестка.