Послание из прошлого. Петля времени. Сергей Милушкин

на практике Николай никогда не брал трубку. Во-первых, звонки поступали достаточно редко, может быть, три или четыре раза за все его ночные смены, а во-вторых, какая может быть важность в школе? Потерпят до утра, – говорил себе Николай, терпеливо глядя на содрогающийся от настойчивых трелей аппарат.

      Но сегодня неистово дребезжащий сигнал заставило его вздрогнуть.

      – Да чтоб тебя! Одни нервы с этой школой! – выругался он вполголоса, ожидая с поднятой ко рту бутылкой, когда же проклятый аппарат прекратит звонить и можно будет спокойно промочить горло.

      Однако… тот и не думал замолкать. Он трещал словно полоумный, оглашая пустой коридор своим мерзким дребезжащим, как голос старой карги, звуком.

      Сторож повернулся и посмотрел назад – вдали виднелась открытая дверь канцелярии. В коридор из нее кривым прямоугольником падал свет и было в нем что-то мистическое, потустороннее. Он медленно опустил бутылку на пол и вдруг, не ожидая сам от себя, перекрестился.

      В этот момент, словно заколдованный, зазвонил второй телефон – в кабинете директора, потом третий в приемной, а за ним и в учительской – дальше по коридору.

      Остолбенев, Николай уставился перед собой, пытаясь понять, что происходит. Однако, выпитое вино не давало ему трезво рассуждать.

      Он попытался вспомнить, сколько времени – но не смог, должно быть около одиннадцати вечера, не больше.

      «Если это выходка подрастающего хулиганья, то мало им не покажется», – подумал он, сжимая кулаки.

      Не заметив поставленной под ноги бутылки, он ринулся вперед, чтобы как можно быстрее обесточить телефонные аппараты. Располовиненный «Агдам» со звоном упал на бетон подсобки. На полу тут же растеклось черное, будто бы кровавое, пятно.

      Он чертыхнулся, кинулся за бутылкой, снова задел ее ногой, она отлетела к лестнице и покатилась вниз, в подвал, оставляя за собой благоухающий темный след.

      Николай озверел. Тяжело дыша, он плюнул в ее сторону, повернулся и побежал к канцелярии.

      Его грузное тело раскачивалось в стороны, ноги, налитые свинцом, едва повиновались, но душераздирающий телефонный перезвон неумолимо и настойчиво тянул вперед.

      Когда он ворвался в канцелярию, аппарат еще звонил, хотя у него была надежда, что звонящий сдастся первым.

      Пока бежал, он живописал в уме, как схватит сумасшедший прибор и разобьет его со всей силы об пол, но, когда Николай остановился у стола, ярость почти полностью выплеснулась. Он тяжело дышал, сердце гулко стучало, отдавая барабанным боем в виски. Вместо казни, дрожащей рукой он поднял трубку и сказал:

      – Школа, слушаю…

      – Алло! – раздался в ответ женский голос, и он сразу же понял по тону, что лучше бы он не поднимал эту трубку. – Алло! Вы тут?! Почему вы трубку не берете? Кто… Вы знаете где наши дети? Шестой бэ! Уже половина одиннадцатого, они должны были вернуться в шесть часов вечера, но никого нет! Вы меня слышите? Алло!

      – Я слышу, – глухо ответил он,