Не думай о секундах свысока. Роберт Рождественский

принимали.

      Разве я

                виновата в этом?

      Ночь, молчи!

      Все равно не перекричать

      разрастающейся в полнеба зари.

      Замолчи!

      Будет утро тебе отвечать.

      Будет утро с тобой говорить.

      Ты себя оставь

                для своих льстецов,

      а с такими советами к нам

                не лезь —

      человек погибает в конце концов,

      если он скрывает

                свою болезнь.

      …Мы хотим оглядеться

                и вспомнить теперь

      тех,

                кто песен своих не допел до утра…

      Говоришь,

                что грязь не видна при тебе?

      Мы хотим ее видеть!

      Ты слышишь?

      Пора

      знать,

                в каких притаилась она углах,

      в искаженные лица врагов взглянуть,

      чтобы руки скрутить им!

      Чтоб шеи свернуть!

      …Зазвенели будильники на столах.

      А за ними

                нехотя, как всегда,

      коридор наполняется скрипом дверей,

      в трубах

                с клекотом гулким проснулась вода.

      С добрым утром!

      Ты спишь еще?

      Встань скорей!

      Ты сегодня веселое платье надень.

      Встань!

      Я птицам петь для тебя велю,

      Начинается день.

      Начинается

                день!

      Я люблю это время.

      Я

      жизнь люблю!

      Да, мальчики!

      Мы – виноваты.

      Виноваты очень:

      Не мы

                с десантом

                          падали во мглу.

      И в ту —

                войной затоптанную —

                          осень

      мы были не на фронте,

                а в тылу.

      На стук ночной

                не вздрагивали боязно.

      Не видели

                ни плена,

                          ни тюрьмы!

      Мы виноваты,

      что родились поздно.

      Прощенья просим:

      виноваты мы.

      Но вот уже

                и наши судьбы

                          начаты.

      Шаг первый сделан —

                сказаны слова.

      Мы начаты —

                то накрепко,

                          то начерно.

      Как песни,

                как апрельская трава…

      Мы входим в жизнь.

      Мы презираем блеянье.

      И вдруг я слышу разговор о том,

      что вот, мол, подрастает поколение.

      Некстати… непонятное…

                Не то…

      И некто —

                суетливо и запальчиво, —

      непостижимо злобой

      увлечен,

      уже кричит,

                в лицо нам

                          тыча пальцем:

      «Нет, мальчики!»

      Позвольте,

                он – о чем?

      О чем?

      Нам снисхождения не надо!

      О чем?

      И