Атлантида, любовь моя!. Лариса Вениаминовна Розена

обо всём, почти в горячке, решил мчаться к капитану на палубу. В руках он держал судовой журнал португальских моряков и документы донесений Кортеса. Откуда он это взял? Помимо тех старых, полуистлевших листов, что нашёл сам, ему кое-что перепало от родственников. Он был потомственным моряком. Его деды и прадеды, и прапрадеды всегда были моряками – капитанами, штурманами, боцманами. И вот как-то, давным-давно один из его предков нашёл судовой журнал на развалившемся, заброшенном галеоне. Его далёкий прапрадед решил выкупить и починить это судно. Разбирая всякий хлам на ветхой посудине, он натолкнулся на те бумаги. Сплюсовав то, что нашёл сам, с тем, что осталось от родных, Ансельмо получил полную картину. Эти документы, может, ранее тоже кто-то обнаружил на старом судне, но не было возможности спуститься на немыслимую глубину Атлантики. Не имелось соответствующего снаряжения и не верилось давнишним морякам, что данные документы – не подделка. Уж слишком всё было не объяснимым! У Ансельмо от возбуждения заныло даже под ложечкой. Он бросился на колени и взмолился Богу, дабы капитан поверил в эту версию и снарядил экспедицию на дно моря. Наконец он распрямился, вытер огромным носовым платком вспотевшее лицо, шею, сложил вчетверо платок, положив в карман, и, рывком выбежал из каюты, держа в руках почти рассыпающийся от ветхости журнал и прочие бумаги.

      Капитан расположился на палубе и высвистывал вальс Иоганна Штрауса «Сказки венского леса». Ранее, он несколько раз со своей женой, тогда ещё невестой, смотрел фильм «Большой вальс». Ему он очень нравился. И когда на душе было спокойно, он мурлыкал эту мелодию Иоганна Штрауса. Иногда, даже, когда волновался, тоже насвистывал, дабы утихомириться.

      Ансельмо поспешил к капитану, но нечаянно бросил взгляд на море и удивился. Оно было спокойно и отливало то сверкающей платиной, то – прозрачным изумрудом необъятной обширности, а то, казалось, само небо соединилось с ним. И всё это полощется в голубеющей лазури. Разве время теперь до каких-то несвоевременных разговоров? Ансельмо смутился. Человек находится в покое, весь отдавшись мечтам и воспоминаниям, а он сейчас подойдёт к нему и разрушит его беззаботное настроение.

      Он замер, не решаясь двигаться далее. По природе своей, был он не очень решительным человеком. Почему сейчас так желает действовать? Решил, как в одной из симфоний Бетховена, по-видимому, в пятой, – судьба постучалась в дверь. Он ведь всегда ждал такого момента, и тот – наступил. Судьба постучалась сама. Очень громко, так, что у него чуть не выскочило сердце из грудной клетки от неожиданной мысли: «это» правда, и «это» здесь! Он стоял, нерешительно переминаясь, в четырёх шагах от капитана, спрашивая сам себя: «Что делать дальше?». И сам же отвечал: «Действовать!». И поспешил подойти вплотную к нему. Тот удивлённо посмотрел на него, прекратив высвистывать «Сказки венского леса», и замолчал в ожидании. Тогда Ансельмо начал торопливо что-то