Озеро во дворе дома. Александр Шкурин

мягко вклинился в монолог тетки:

      – Не дериктор, а директор.

      Тетка  осуждающе глянула на него:

      – Сама знаю, русский в школе учила и к училке дополнительно ходила, думала в ститут поступать. Но он – Дериктор! С большой буквы! Посмотрите на табличку. Еще не сняли.

      Лау вновь осмотрел холл. До этого в полутемном холле была лишь стойка администратора и два стула. Теперь к ним добавилась белая дверь с черной табличкой. Он мог побиться об заклад, что до слов тетки этой двери не было.

      – Эх, любопытство кошку сгубило, – с кривой усмешкой прошептал он и подошел к двери. На табличке было написано крупными буквами «ДЕРИКТОР Б.Х.», а ниже «директор гостиницы». Хм, Б.Х. – это Борис Христофорович или Before Christ, т.е. до Рождества Христова? Лау был твердо убежден, что в те далекие времена толпы бродячих проповедников шастали по тем местам, которые потом прозвали землей обетованной, но только одному удалось прославиться, и имя ему было – Иисус Христос. Аминь!

      – Убедились? – громко вопросила администраторща.

      – Да. Но почему табличку не сняли?

      – Так помер Дериктор, только что был – и помер. Позавчерась помер, при выходе из гостиницы. Еще скорую вызывали. Врач сказал, что обширный инфаркт миокарда, а сегодня, – тетка испуганно понизила голос, – Дериктор приходил на работу. Весь синий, лицо перекошенное, ноги деревянные, не ступал, а скакал как конь, цокал подковами. Я, как увидела, обмерла вся, аж дышать перестала. Сердечко как забьется, потом целый флакон валокордина выпила, – для убедительности администраторша поставила на стойку пустой флакончик. – На меня посмотрел, а взгляд страшный, глаза закатившиеся, что-то прогугнил, и шасть к двери. Дверь, хоть и на замок была закрыта и бумажка с печатью была приклеена, сама открылась и закрылась за ним. Я – звонить в полицию и скорую. Меня на смех подняли, не могут, мол, покойники сами ходить, это противоречит законам природы. Я от страха чуть лужу не напудила и хотела с работы сбежать, а тут в кабинете Дериктора такой грохот образовался, словно потолок обвалился,  и серой запахло. Я позвонила в МЧС, мол, газом пахнет, врать пришлось, иначе бы не приехали. Аварийка приехала, а я от страха говорить не могу, на дверь кабинета тычу. Те дверь взломали, а там во весь рост растянулся Дериктор, а по всем кабинету разбросаны фигурки сусиков на хресте. МЧСники вызвали полицию, те – скорую, и у них – бледный вид, руки трясутся, покойничек-то восстал. Да не просто восстал, а на работу пришел и опять помер. Его увезли, а фигурки – не пропадать добру, – мы к ключам прицепили. Слава богу, больше Дериктор на работу не приходил. Говорят, бедного всего разрезали, причину искали, почему восстал. – Тетка понизила голос – Но так и не нашли.

      Тетка, закончив монолог, вдруг опять завыла по волчьи: у-у-йо-у, у-у-йо-у, у-у-йо-у! Лау поежился, неприятный волчий вой резанул по ушам, а она продолжала заливаться: у-у-йо-у, у-у-йо-у, у-у-йо-у! Воровато оглядевшись, он убедительно взлаял по-собачьи. Тетка мгновенно заткнулась, посмотрела виноватыми глазами