Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал. Хатка Бобра

лебедушкой проплыла перед Тетерей: хвалилась новой рубахой. Рубашка – длинная, до пят, на рукавах, горле и от низа до колен украшенная хитрой вышивкой с квадратами, обозначавшими богатые поля, засеянные пшеницей. Поверху Смеяна наденет красную юбку, чуть покороче рубашки, чтобы узоры на подоле видны были, покроет голову и плечи алым платком и пойдет на праздник: мать-сыру землю благодарить, богам подарки дарить.

      Смеяна повела станом и из-за нее выплыла еще уточка: Дунька, тоже в новой нарядной рубашонке и даже в настоящей юбочке. Маманька-мастерица, как задумает обновку, ни спать ни есть не будет, пока не сошьет. Муж у нее даже в лес весь в узорах ходит: круги, крестики да ромбы – чтобы солнце всем светило и урожай поспевал, уточки – чтобы реки не мелели, звери – чтобы ловились хорошо и берегли ее Тетереньку от беды, женские фигурки – чтоб ребятки рождались и росли здоровыми. А уж Дунька всегда такая нарядная! Женихи уже приходили. Богатыри. Один долго упрашивал, чтобы Дунечку жить к ним отпустили, обещал не бить, не ругать, кормить Дунечку блинами – пока мать его не нашла и домой не унесла.

      – Куда ж ты девчонку с собой тащишь? – удивился Тетеря.

      – Или мы зря наряжались? – строго спросила Смеяна, а Дунька нахмурил на отца белесые тонкие бровки и запихала подол юбочки в рот, сколько вместилось. – Пускай отнесет пирожок Ладушке.

      Лада для Смеяны среди богов и богинь – самая любимая: она приносит любовь, красоту, счастье, помогает женщинам рожать, растит зерно на полях и овощи в огородах. Есть у Смеяны для Лады еще работа – за детьми следить: раз уж помогает им на свет появиться, так уж не велика беда поохранять их немножко, пока не вырастут, чтобы не болели, с деревьев не падали, в лесу не терялись, в речке не тонули.

      Тетеря залюбовался красавицей, поднял доченьку на руки. Она оставила в покое юбчонку и принялась пробовать на зубок веревочку на таткиной рубахе: не вкуснее ли?

      У двери стукнули и в избушку вошел староста Пелгусий. Дуняшка оживилась, закряхтела, наморщила личико и скособочила рот, изображая Пелгусия, чтобы порадовать гостя. Личико у нее получается очень похожее, но довольно противное, так что староста совсем не обрадовался.

      – Чего сидишь, Тетеря? – сердито спросил он. – Ребята уже костры разложили.

      По русскому обычаю, если Тетеря добыл медведя, значит сыта будет вся деревня – даже если бы не настал конец сбора урожая, который всегда отмечался великим пиром.

      Тетеря вынес старосте глубокую миску с медвежьей кровью – для подношения богам.

      – Миска-то деревянная, – закапризничал старик. – Да вон – с трещинкой. Хорошее подношение: на тебе, боже, что нам негоже… Я у вас глиняную мисочку видел с ободочком, новую… Вредный ты человек, Тетерев, богов наших не уважаешь. Никого не слушаешь, живешь отдельно, в лес ходишь, чего там делаешь – никто не знает…

      – Не, никто не знает! – не выдержал Тетеря, пытавшийся до этого молча всунуть старосте треснутую миску. – Не охотиться же я туда хожу.

      – Все равно ведь миску-то разобьешь, – сказала старосте Смеяна, которая, хотя и чтила богов, а тоже пожалела хорошую