Несравненно больше. Алекс Крутов

выходить на улицу.

      Помню, как я сидел на подоконнике за решетками и наблюдал за тем, как течет жизнь за территорией больницы, и страстно желал выбраться наружу. Большую часть времени я проводил лежа на кровати и размышляя о своей жизни, которая в тот момент практически не представляла для меня смысла. Зачем я живу? Есть ли какой-то смысл моего существования?

      Когда на следующей неделе Милана Николаевна вернулась в «Солнечный», то очень рассердилась на свою напарницу. Она была согласна с тем, что меня следовало наказать за то, что я угрожал няне, но не согласна с тем, что у меня были проблемы с психикой и уж тем более с тем, что меня нужно было отправлять в психбольницу. Но ее руки были связаны – в такой ситуации она не могла ни помочь мне, ни защитить меня.

      Моих приемных родителей проинформировали о том, что я нахожусь в клинике для психических больных. Примерно через 4 месяца моя приемная мать Лариса приехала и забрала меня. Она поставила меня перед выбором: отправиться в дом приемных родителей или на улицу. Я выбрал улицу. В этот раз я прожил на улице всего несколько недель. Милиция поймала меня и вернула в детский дом.

      К моему великому несчастью, Милана Николаевна продолжала работать в детском доме, но больше не была нашим воспитателем. Я вернулся «домой», но теперь дежурные воспитатели менялись ежедневно. Директор детского дома хотела отправить меня в специализированный детский дом для умственно отсталых детей. Попади я туда, я был бы обречен на жизнь в учреждениях для умственно отсталых до конца своих дней. Она возмущалась, что меня снова привезли в детский дом, хотя официально я не являлся сиротой, и желала избавиться от меня. Пытаясь отправить меня в специализированный детский дом, она радела не о моем благополучии – ее пугало то, что я мог натворить, пережив стресс от жизни с приемными родителями, жизни на улице и пребывания в психбольнице. Уверен, что для нее я был очень трудным ребенком, от проблем с которым она устала.

      Когда Милана Николаевна услышала о том, что собиралась сделать директор, то буквально на коленях умоляла ее изменить свое решение. И снова она доказала, что верна своему обещанию заботиться о нас и защищать нас, которое дала 5 лет тому назад. Директор уступила ее просьбе, и я снова мог вернуться в свой класс.

      Мне было очень трудно привыкнуть к новому этапу жизни. Хотя я был благодарен, что меня приняли обратно в детский дом, после 7 лет, проведенных под заботой Миланы Николаевны, после отдыха в санатории и 6-месячного пребывания в доме дяди Миши и тети Марины, я впервые столкнулся с суровой реальностью жизни сироты. Больше не было объятий, поцелуев, отдельных знаков внимания каждому ребенку и празднований дней рождения. Я продолжал размышлять о том, кто я и зачем живу, как бывало во время моего пребывания в клинике для психически больных. Я спрашивал себя о причине всех перенесенных мной страданий. Больше всего на свете я желал узнать о цели всего этого. Я боялся того, что мне предстояло пережить. К тому моменту мне