Инсайт. Книга 1. Евгения Левицки

и врат тоже не было. Все было как всегда, но с одним отличием: он видел всех, но никто не видел его.

      Не зная, что делать дальше, Дарий просто следовал за своим телом. Организацией похорон занялся Дож. Рано утром пришли гробовщики и забрали тело, омыли, привели его в порядок и одели, а потом отвезли в строящийся амбар, в который уже принесли большое кресло. Тело усадили в него. С помощью специальных стоек зафиксировали голову и придали мертвецу позу живого человека, отдыхающего в кресле. Лицо Дария загримировали, а глаза открыли, приклеив веки так, чтобы они не закрывались. Последний штрих внес Дож – он завязал на шее Дария платок, чтобы прикрыть кольцо держателя, фиксировавшего шею.

      После в амбар вошел высокий тощий человек с тщательно замотанной в шарф шеей. Вслед за ним внесли большой холст и чемоданчик.

      – Я не буду работать в таком холоде! – возмутился верзила. – Почему бы не отнести модель в более теплое место?

      – Сколько времени вам необходимо, чтобы написать портрет моего друга в полный рост? – холодно спросил Дож.

      – Хм… – художник нахмурился, – во весь рост! Такой смогу сделать за три дня.

      – Боюсь, в теплом месте за три дня с телом произойдут непоправимые изменения, – вкрадчиво заметил Дож. – Вы получите двойной гонорар, теплую одежду, горячую еду, чай и кофе, если завершите портрет за два дня и в этом амбаре.

      Художник задумался, но в ответ отрицательно покачал головой.

      – Хорошо, три гонорара, – Дож повысил ставку. – Я слышал, вы мастер своего дела.

      – По рукам! – ответил живописец. – Но с чаем пусть принесут бренди.

      И работа закипела. Художник и впрямь оказался профессионалом. За сутки он позволил себе подремать от силы три часа, а в остальное время переносил образ Дария на огромный холст. Сам Дарий наблюдал за процессом, находясь за спиной мастера, замечая все большее сходство человека на холсте с самим собой. За два дня художник выпил полтора литра бренди, однако портрет к назначенному сроку был готов.

      – Поразительно похож! – отметил Дож. – Он словно живой.

      Похороны прошли скромно. Дож по какой-то причине не хотел шумной церемонии. Среди пришедших Дарий заметил много незнакомых людей. В крематорий внесли портрет, поставив у изголовья гроба. Дож сказал несколько слов в честь безвременно ушедшего друга, а пожилой священник прочел нужные слова. Гроб закрыли и отправили в печь. И тогда Дарий что-то почувствовал. Впервые за дни, проведенные вне тела, он испытал волнение. Пока у него была возможность видеть свое бездыханное тело, он оставался безразличен к происходящему. Но как только гроб отправили в огонь, Дарий почувствовал… страх! Он ощутил себя абсолютно голым и потерянным. Взгляд упал на портрет – вот он, привычный облик, так напоминавший его при жизни. Лишь только эта мысль промелькнула в его сознании, мгновение – и Дарий оказался внутри рамы. Страх прошел, музыкант испытал облегчение, будто обрел новый дом.

      Глава 3. Надежда