Детство ушло вслед за ней. Наталья Скорых

от этого. И сейчас боялся снова потерять все, что у него было. Он нашел в Наде близкого человека и ради нее ему захотелось подняться на один раз больше, чем упасть. Он был искренним.

      – Надь, послушай…

      Но Катя не дала ему договорить.

      – Значит так, товарищ, – Катерина хотела добавить «алкоголик», но остановилась, – так вот. Что там у вас делается… кодируйтесь, лечитесь, не знаю, что еще, вам виднее. И только после этого приходите. Ясно? И женщину свою лечите. Помощи он ищет. Подумать только…

      – Кать, зачем ты так, – не выдержала Надя. Она взяла отчима за руку, – подождите я возьму вещи и приду.

      – Надя, опомнись!

      – Там моя мама, – просто сказала Надя и пошла за сумкой.

      Пока Нади не было, Катерина подошла ближе к Толику и с угрозой прошипела:

      – Если обидите мою подругу или обманете, будете иметь дело со мной. Я не предупреждаю! Я угрожаю.

      Катерина понимала, что сильно перебарщивает, и так нельзя разговаривать с человеком втрое старше. Не этому ее учили родители. Но поделать с собой ничего не могла.

      Толик послушно кивал. Надюша спустилась, обняла Катю и пошла с отчимом в сторону своего дома.

      «Глупая, – подумала Катерина, возвращаясь в свою квартиру, – глупая».

      Поднимаясь по ступенькам, Надя вдруг остановилась.

      – А где мама? – осторожно спросила она

      – Не знаю, – честно ответил Толик.

      Надя вошла в квартиру. Толик старался как мог: проветрил, вынес мусор и пустые бутылки, даже худо-бедно протер пыль. Надя огляделась – мамы нет. Она прошла в комнату. Там тоже было слабое подобие порядка. Надя вопросительно глянула на Толика.

      – Она их нашла, – поняв немой вопрос, ответил мужчина.

      Наде было очень горько и обидно. Она откладывала все копеечки, отказывала себе во всем – копила на учебу. А мама все пропила, спустила на алкоголь. Надя украдкой вытерла выступившие слезы.

      Дверь хлопнула, и Надя с Толиком обернулись. На пороге стояла Галина Борисовна. Ее лицо опухло, немытые волосы были собраны в неаккуратный пучок, под глазами чернели круги. Надя невольно посмотрела на портрет на стене – совершенно разные женщины.

      – О! Надька! Как живая, – эти слова вылетели, как острые иголки.

      Главным словом здесь было «как». Надя действительно выглядела, как человек между жизнью и смертью. Ей было больно внутри. Она не знала, какая ее рана болит сильнее. Разбитое сердце из-за несчастной любви или горечь от маминого отношения.

      Толик завел женщину на кухню и закрыл дверь. Но Надя слышала все.

      – Галя, хватит! Сколько можно отравлять жизнь себе и другим, – зло шептал отчим.

      – Гля, какие мы нежные, – усмехнулась мама.

      – Галя, у тебя дочь растет. Подумай о ней. Давай вместе пойдем закодируемся, – настаивал мужчина

      Мама, открыв бутылку пива об стол, начала смачно пить. Она с жадностью глотала алкоголь, пытаясь потушить пожар внутри.

      – Не поняла, вы что, считаете меня