Упрямый Галилей. Игорь Дмитриев

142.

      Отношение Беллармино к выступлениям Галилея можно проиллюстрировать и некоторыми другими примерами. Так, Гвиччардини в 1615 году вспоминал, что как-то Беллармино конфиденциально сообщил ему:

      «Хотя почтение к его светлости (великому герцогу тосканскому Козимо II. – И.Д.) и велико, но если бы Галилей пробыл здесь дольше, то дело кончилось бы тем, что он был бы вызван для объяснений (a qualche guistificatione de’casi suoi)»143.

      Эти слова Беллармино можно понимать по-разному: и как угрозу, и как выражение недовольства поведением Галилея, и как проявление озабоченности со стороны человека, не настроенного к ученому заведомо враждебно. Последнего мнения придерживается Фантоли, и, как мне представляется, его позиция ближе к истине, поскольку она лучше согласуется с последующими событиями.

      Рис. 1.7. Портрет Чезаре Кремонини. Гравюра Г. Давида. Падуя. Museo Civico

      Встречался ли Галилей, будучи в Риме, с Беллармино? Вполне возможно. На это указывает следующий фрагмент из письма Дини Галилео от 7 марта 1615 года. Дини сообщает, что беседовал с Беллармино «по вопросам, о которых Вы пишете, но он уверял меня, что об этих вопросах (речь идет об обсуждении коперниканской теории в инквизиции. – И.Д.) он ничего и ни от кого не слышал с той поры, как он с Вами о них говорил устно (a bocca)»144. Но устно они могли говорить о теории Коперника только во время пребывания Галилея в Риме весной 1611 года.

      Есть еще один документ, свидетельствующий если и не об отношении Беллармино к Галилею, то о внимании к ученому со стороны инквизиции.

      17 мая 1611 года в протоколе заседания Конгрегации Римской и вселенской инквизиции появилась следующая запись: «Посмотреть, не встречается ли в процессе Чезаре Кремонини имя Галилея, профессора философии и математики»145.

      Чезаре Кремонини [рис. 1.7] был профессором философии Падуанского университета и другом (по выражению Бьяджоли, «a good social friend») Галилея, который с 1592 по 1610 год преподавал в том же университете (правда, получая при этом в два раза меньше Кремонини). Их связывали, как принято считать, приятельские отношения, хотя Кремонини, будучи аристотелианцем146, совершенно не разделял научных взглядов Галилея. В частности, он был вдохновителем, если не автором, трактата «Discorso intorno alla Nuova Stella», опубликованного в Падуе в 1605 года под псевдонимом Антонио Лоренцини147. В трактате, кроме всего прочего, подвергалось критике использование в спорах аргумента, основывающегося на отсутствии параллакса nova, а ведь именно его отсутствие заставило Галилея прийти к выводу, что «новое светило» находится намного выше лунной сферы. Согласно Лоренцини-Кремонини, невозможно применять к небесному миру математические правила и методы, опирающиеся на чувственные восприятия (а именно к таковым относится метод определения величины параллакса), так как они якобы действительны только для земных реалий148.

      Позднее, 19 августа 1610 года, Галилей жаловался в письме Кеплеру, что самые знаменитые падуанские

143

Galileo Galilei. Le opere… Vol. XII. P. 207. В переводе А. Брагина эта фраза звучит нелепо: «…Если бы он [Галилей] задержался здесь еще подольше, то они, несомненно, смогли бы, в конце концов, убедиться в правомерности его положений» (Фантоли А. Галилей… С. 104). Перевод М.Я. Выгодского (повторенный затем Б.Г. Кузнецовым) хотя несколько точнее, но все равно искажает и ужесточает сказанное Беллармино: «…Если Галилей зашел бы слишком далеко, то как бы не пришлось прибегнуть к какой-нибудь квалификации его деяний» (см.: Выгодский М.Я. Галилей и инквизиция… С. 52 – 53; Кузнецов Б.Г. Галилей… С. 96).

144

Galileo Galilei. Le opere… Vol. XII. P. 151.

145

Galileo Galilei. Le opere… Vol. XIX. P. 275. И опять-таки мы сталкиваемся с совершенно неадекватным переводом этой записи в русском издании книги Фантоли (Фантоли А. Галилей… С. 103): «Рассмотреть, следует ли на процессе по делу Чезаре Кремонини упомянуть имя Галилея, профессора философии и математики». Ср. с оригиналом записи: «Videatur an in processu Doct. Caesaris Cremonini sit nominatus <…> Galileus, Philosophiae et Mathematicae professor» (Galileo Galilei. Le opere… Vol. XIX. P. 275).

146

Точнее, он был представителем так называемого «падуанского аверроизма», последователем Джакомо Дзабареллы и Пьетро Помпонацци. См. подробнее: Фантоли А. Галилей… С. 60, 82.

147

Эту nova в 1604 году наблюдали в созвездии Змееносца (почему звезду и назвали Stella Nova Serpentarii) повсюду в Европе. Появление каждой nova ставило аристотелианцев в трудное положение, поскольку этот феномен противоречил перипатетической догме о совершенстве и неизменности неба. Nova была видна в течение полутора лет, ее наблюдали многие астрономы, в том числе и И. Кеплер, который посвятил ей трактат «De Stella Nova in pede Serpentarii» (1606), а астрономы Collegio Romano устроили по этому поводу особое собрание (возможно, по инициативе О. ван Мелькоте), на котором было высказано мнение (противоречащее аристотелевскому) о надлунном местопребывании наблюдаемой новой звезды. В Падуе она была замечена 10 октября 1604 года, Галилей наблюдал ее 28 октября.

148

См.: Фантоли А. Галилей… С. 68. О Кремонини см. также: Schmitt Ch.B. The Aristotelian Tradition and Renaissance Universities.