Упрямый Галилей. Игорь Дмитриев

математика астрономами Общества Иисуса.

      Наконец, нельзя не упомянуть еще об одной встрече Галилея во время его пребывания в Риме. 22 апреля 1611 года ученый пишет своему другу Филиппо Сальвиати:

      Не имея времени писать всем моим друзьям и покровителям каждому в отдельности, пишу Вам одному и считаю, что пишу всем.

      Я здесь пользуюсь благорасположением многих здешних преосвященных господ кардиналов, прелатов и различных вельмож, которые пожелали ознакомиться с моими наблюдениями и остались вполне удовлетворенными, и в свою очередь я получаю удовольствие, осматривая собранные ими изумительные статуи, картины, а также украшения жилищ, дворцы, сады и т.п.

      Рис. 1.6. Силла Лонги. Статуя Павла V в капелле Боргезе (капелла Паолина) римской базилики Санта-Мария-Маджоре. Фото И.С. Дмитриева

      Сегодня утром я имел счастие целовать ногу его святейшества (папы Павла V. – И.Д.), будучи представлен ему <…> нашим посланником99, по словам которого, мне было оказано необыкновенное благоволение (straordinariamente favorito), так как блаженнейший отец не позволил мне, чтобы я произнес хоть одно слово на коленях100.

      Здесь уместно сказать несколько слов о самом Павле V [рис. 1.6]. Он происходил из древнего тосканского (сиенского) рода Боргезе, известного с XII века. Члены этого семейства были главным образом юристами и дипломатами. В XVI веке, когда Сиена попала под власть Медичи, семейство переселилось в Рим. В 1605 году один из его членов – кардинал Камилло Боргезе – после бурного конклава неожиданно был избран папой.

      Историки – особенно биографы Галилея, – как правило, говорят о Павле V мало хорошего, ссылаясь на характеристику верховного понтифика, данную тосканским послом в Риме Гвиччардини:

      …Здешний князь (il Principe, то есть папа. – И.Д.) испытывает отвращение к свободным искусствам и ко всему интеллектуальному (et questi ingegni), не хочет даже слышать обо всех этих нововведениях и тонкостях, и каждый, кто желает быть у него в фаворе, должен изображать себя тупицей и невеждой101.

      Современники отмечали скрытность и осторожность его святейшества, а также его педантичность, угрюмость, сухость, любовь к строгой дисциплине. По характеристике «the great unmasker»102 Паоло Сарпи, Павел V «был осторожным с равными себе, высокомерным с подчиненными, неблагодарным по отношению к своим благодетелям и чрезвычайно любящим деньги»103. Из этих свидетельств Джорджо де Сантилана сделал вывод, что Павел V был человеком предубежденным и посредственным104. Однако вряд ли подобные оценки стопроцентно справедливы.

      Во-первых, не следует забывать, что укрепление и распространение католической веры, усиление единства церкви, защита ее интересов (в том числе и материальных), а также борьба с ересями – все это входило в обязанности pontifex maximus. В ситуации же, сложившейся к началу XVII столетия в конфессионально и политически расколотой Европе, престол Святого Петра оказался далеко не самым уютным местом. Противостояние католиков и протестантов стремительно усиливалось, дело шло

99

По мнению Фаваро, это был Джованни Никколини, но к этому времени в Рим прибыл новый посланник великого герцога, Пьеро Гвиччардини, который начал принимать дела от своего предшественника, поэтому трудно сказать точно, кто именно сопровождал Галилея на этой аудиенции.

100

Galileo Galilei. Le opere… Vol. XI. P. 89.

101

Galileo Galilei. Le opere… Vol. XII. P. 242.

102

См.: Burke P. The great unmasker: Paolo Sarpi, 1551 – 1613. Так назвал Сарпи английский поэт Д. Мильтон («Padre Paolo the great unmasker»): Milton J. Areopagitica: A Speech for the Liberty of Unlicensed Printing, to The Parliament of England // The Prose Works of John Milton… Vol. 1. P. 293.

103

Neue Briefe von Paolo Sarpi… S. 59.

104

«Павел V Боргезе не обладал открытым и восприимчивым умом, он вообще был человеком, умственно довольно ограниченным. Это был твердый и угрюмый администратор, канонист по образованию, с характером негибким и доктринерским. Он как-то сказал, что предпочел бы давать рабочим новые заказы, чем брать от ученых новые идеи» (Santillana G. de. The Crime of Galileo… P. 111). Что касается отечественной литературы, то в ней такие характеристики верховного понтифика, как «фанатик и мракобес», стали стандартными.