Ради Евы. Ксения Трачук

Анастасьи уже успел побывать на месте: квартира была тщательно убрана, а на круглом столе с белоснежной скатертью их ждал холодный ужин с бутылкой игристого. Анастасье хотелось сделать каждую встречу с Евой запоминающейся: она снова пеняла на себя, что мало внимания уделяла этой талантливой девочке, так быстро превратившейся в своенравную молодую женщину…

      – Сможешь открыть вино? – Анастасья указала Еве на роскошную бутылку: пусть и не французское, это крымское игристое стоило больших денег.

      Девушка, пожав плечами, взялась за бутылку, однако не сразу совладала с пробкой. Наконец она поддалась и со свистом отлетела в сторону.

      – Браво, дорогая! Без тебя я бы не справилась! – похвалила Анастасья.

      – О, это было забавно! – отозвалась Ева. – Странно, но мне никогда не приходилось этого делать. Обычно вино открывает партнёр Бетти. Впрочем, я давно не отмечала с ними зимние праздники…

      «Как они могли отменить Рождество? – думала Анастасья. – Всё равно люди продолжают праздновать, даже те, кто давно не считает себя католиками. Глупо, просто глупо!.. И даже слова «отчим» она избегает! Как же нам теперь общаться, ведь я так слаба в этом новоязе?..»

      В Восьмой республике давно перестали использовать традиционные термины для определения семейных отношений: формально институт брака был отменён двадцать лет назад. Поэтому «муж», «жена», «отчим», «свекровь» и прочие словечки из прошлого использовались всё реже. Поговаривали и об упразднении «родительских отношений»: борцы на неотъемлемые права детей считали, что их необходимо освободить от ненужной опеки и дать возможность выбирать, с кем жить, ходить ли в школу и чем заниматься в свободное время. Соответствующий законопроект уже готовился. Что бы сказал Наполеон Бонапарт, создатель первого Гражданского кодекса, прочитав «поправки» своих свободолюбивых потомков?

      – Что ты собираешься делать завтра? Ах да, у тебя же назначена встреча… Расскажи поподробнее, над чем ты сейчас работаешь? – Анастасья с наслаждением отпила глоток шипящей жидкости.

      Игристое вино было приятным на вкус, однако, положа руку на сердце, имело мало общего с французским шампанским, которое она когда-то так любила…

      Казалось, вопрос Анастасьи застал Еву врасплох: она медлила с ответом.

      На этот раз девушка оделась менее экстравагантно. Свободная чёрная блузка из экошёлка приоткрывала шею, где красовалась новая татуировка – перевёрнутая Эйфелева башня. Тонкие руки рассеянно перебирали бахрому старомодной салфетки, а щедро подведённые чёрным глаза смотрели в сторону, как будто избегая встречи с взглядом бабушки.

      Наконец Ева произнесла равнодушным тоном:

      – Трансцендентные механизмы опрессии. Я изучаю трансцендентные механизмы опрессии в архитектуре.

      – Интересно… И как это расшифровывается? – полюбопытствовала Анастасья.

      Ева ответила с неохотой, как будто делая одолжение:

      – Если в двух словах – это