Игры скучающих купидонов. Татьяна Абалова

не кори себя. Ты просто хочешь любви. Ну зачем тебе Никита? Широкий как шкаф, рыжий и лопоухий.

      – У него кость широкая. И не рыжий, а золотой. А уши… уши у мужчины не главное!

      – Что–то я не припомню, чтобы у него в седьмом классе кость была широкая…

      – И вообще молчи! Вам, красивым, вечно все не так! Побыла бы в моей черной шкурке. Ноги кривые, волосы редкие…

      – Чудесные у тебя волосы, просто ты не даешь им вырасти…

      – Вот–вот! Сразу в сторону разговор увела. Про мои ноги ты почему–то так не говоришь! Не утешаешь, что я просто не даю им вырасти.

      – Наглая ты, Галка!

      – А ты толстая!

      – Да, я толстая, – и спорить не буду. Рядом с Галиной любой покажется толстым.

      – И коса у тебя тяжелая, поэтому тебе приходится нос задирать.

      – Да, но резать не буду. Еще немного помучаюсь.

      – И ресницы хоть и длинные, но светлые, туши не напасешься.

      – И то верно, экономная ты моя. И губы как вареники, и… что там еще у меня? – все это повторялось из года в год в те самые печальные моменты, когда Галка хотела утвердиться за мой счет.

      – И рост как у гардемарина.

      – Ну слава богу, хоть на человека стала похожа! А раньше только с каланчой и сравнивали.

      Галка уже улыбалась.

      – Расскажи, какая я, – потребовала она, опять бросаясь в мои объятия.

      – Ты тоненькая, как тростиночка. Твои черты изящны, а коротко стриженные волосы придают им французского шарма. Таких как ты воспевают поэты и рисуют углем художники на Монмартре. Достаточно одной линии, чтобы передать всю хрупкость твоей девичьей фигуры…

      – Про таланты не забудь.

      – … твои пальчики так сильны, что ты запросто сминаешь ими тонны глины, потом лепишь из нее горшки и тащишь их в квартиру…

      Галка подняла голову и посмотрела на меня через сощуренные глаза.

      – … одной толстой блондинки, которая не устает радоваться, что у нее такая талантливая подруга, и вся красота достается ей на халяву.

      – То–то!

      Никита пришел без звонка. Ожидая, когда я соберусь, топтался в коридоре. Раздеваться не стал, надеясь, что сей факт подтолкнет меня сжалиться над потеющим в пальто и заставит поторопиться.

      – На какой хоть фильм идем? – крикнула я из спальни, натягивая водолазку.

      – Богемская рапсодия.

      – О, обожаю Queen!

      У подъезда ждало такси, хотя обычно Горелов приезжал на своем внедорожнике.

      – Ты не задержишься в городе?

      – Нет, я ночным поездом назад.

      – К бабушке заходил? Как она?

      – Нет, не заходил. Я полчаса как приехал.

      Я прикинула в уме время и поняла, что Горелов после фильма к бабушке не попадет, если хочет попасть на одиннадцатичасовой поезд.

      – Ты приехал только из–за того, чтобы сходить со мной в кино?

      Он сдержанно кивнул.

      – Ты же в другие дни не можешь.

      Я вспомнила,