Идентификация. Сьюзен Янг

сочли, что это может спровоцировать всплеск самоубийств, поэтому проводить Миллера позволили только матери.

      Мне вдруг отчетливо вспомнилось улыбающееся лицо Миллера, но я справилась с собой. Сейчас не время предаваться скорби.

      Джеймс сжал губы. Его глаза повлажнели.

      – Это моя вина, – сказал он. – Я опоздал, как с Брэйди. Нельзя было оставлять его одного.

      Я обняла Джеймса.

      – Миллер был нездоров. Мы ничего не могли сделать.

      Он повернулся ко мне, не размыкая моих объятий.

      – А Брэйди? Я был там и не смог его спасти.

      Сердце у меня заныло, но я не могла позволить себе думать о Брэйди – предстояло ехать в школу.

      – Я тоже не смогла. Этого уже не изменишь. Соберись, пожалуйста. Так надо.

      Джеймс коснулся моей щеки. Я потерлась лицом о его ладонь.

      – Не могу, – пробормотал он.

      Я посмотрела в голубые глаза, в которых плескался страх, и прижалась лбом к его лбу.

      – На этот раз тебя спасу я, – прошептала я. – Спасу нас обоих.

      Джеймс обнял меня, зарывшись лицом в шею. Я гладила его по спине, стараясь успокоить. Я никогда не была сильной – ведь столько всего в мире мне неподвластно, но сейчас я должна быть сильной. Больше нам надеяться не на кого.

      Глава 9

      «За вчерашний день у вас возникало чувство одиночества или уныния?»

      Нет.

      «Изменилось ли качество сна?»

      Нет. После смерти Миллера я еще не спала.

      «Были ли в вашей семье или среди знакомых случаи самоубийства?»

      Вписав «нет», я долго смотрела на затемненный овал, желая, чтобы это было правдой. Чтобы я могла хоть когда-нибудь вписать чертово «нет». Часто заморгав, я тщательно стерла ответ и с холодом в душе написала «да».

      После часа интенсивной психотерапии, призванной помочь нам справиться с «потерей», я нашла Джеймса у моего шкафчика и проводила на урок, надеясь, что он сойдет за нормального хотя бы пятьдесят минут. Придя на экономику, первым, кого я увидела, был тот самый хендлер, который в последнее время за мной следил.

      При виде пустой парты, где раньше сидел Миллер, в груди возникло ощущение бездонной пустоты. Но в углу, не сводя с меня глаз и улыбаясь уголками губ, стоял хендлер.

      Сердце у меня забилось. Я села, не глядя на него. Неужели меня сейчас заберут? Господи, не позволяй им меня забрать.

      Со звонком в класс вошел мистер Рокко, неловко поглядев на парту Миллера и на хендлера. Урок начался. Я сжимала руки под партой, чтобы сохранить самообладание. Это пытка – стараться воспринимать материал, сидеть как ни в чем не бывало. Я мечтала, чтобы телефон завибрировал; это значило бы, что с Джеймсом все хорошо. Но сотовый молчал.

      Над верхней губой выступили капельки пота. Я едва могла усидеть на месте – надо было узнать, как там Джеймс. Когда наконец раздался звонок, я вскочила, проворно запихнула учебник в рюкзак и быстро направилась к двери. И тут кто-то схватил меня повыше локтя.

      Резко обернувшись, я оказалась