Нити магии. Эмили Бейн Мерфи

знает что-то, чего не знаю я?

      Я смотрю на нее, чувствуя, как в глубине души что-то ворочается, и не сразу понимаю, что это зависть. Мне нравится, какие ощущения рождает во мне магия. Просто хотелось бы, чтобы к этому наслаждению не примешивался страх, подобный увяданию, убивающему цветок.

      Якоб тоже выходит на лед и указывает на карту.

      – Марит, а откуда ты родом? – спрашивает он.

      – Из Карлслунде, – тихо отвечаю я. – К югу отсюда.

      – Тут? – он указывает на точку чуть дальше Копенгагена. Крошечные люди ходят по улицам, а балерины танцуют на сцене Королевского театра, вскидывая длинные ноги.

      Я качаю головой.

      – Дальше.

      – Здесь? – с улыбкой указывает он.

      – Правее.

      Он поднимает брови и показывает на новую точку, и на этот раз я усмехаюсь, качая головой, а потом осторожно ступаю на лед.

      – Я тебе покажу.

      Он встречает меня на полпути, и звезды, словно осколки хрусталя, сияют у нас над головами. Здесь они выглядят совсем не так, как над «Мельницей», где прятались в облаках и угольном дыму. Местное небо похоже на зеркало, в котором отражаются тысячи огней.

      – Ты умеешь кататься на коньках? – спрашивает Якоб.

      – Нет.

      – А хочешь научиться? – Он поправляет свою шерстяную шапку.

      Я поскальзываюсь и вытягиваю руки, чтобы удержаться на ногах.

      – Нет.

      От Херсхольма до Карлслунде восемь трудных шагов.

      – Здесь, – говорю я, указывая на свой родной городок и представляя наш маленький домик под соломенной крышей и «Мельницу». А потом думаю о Несс и чувствую вкус витушек с корицей.

      – Карлслунде, – бормочет Якоб, доставая из кармана складной нож. На его подбородке виднеется тонкий светлый шрам, как будто кошка когда-то оцарапала его до крови. – Хелена тоже оттуда, да?

      – И Ева. – Я смотрю в небо, на сверкающий звездный вихрь, и дивлюсь тому, как мы все трое вышли из «Мельницы» и оказались здесь, в одном и том же доме. Однако для каждой из нас карты легли совершенно по-разному. Якоб наклоняется и чертит ножом на льду косой крест.

      – Теперь всякий раз, глядя в окно, ты будешь видеть крошечный кусочек дома, – он складывает нож и прячет его в карман, и я замечаю, что рукава его одежды слишком коротки для таких длинных рук. – Ты была знакома с Евой и раньше?

      В ушах у меня неожиданно раздается шепот Ингрид из давнего прошлого: «Тайны – словно узлы, которые связывают людей друг с другом», – так она сказала мне однажды.

      – Да, – рискую признаться я. – Мы росли вместе.

      Мне кажется, что завязывать дружбу – это примерно то же самое, что идти по льду, толщина которого меняется с каждым шагом. Я делаю еще один осторожный шаг вперед, испытывая лед на прочность, и спрашиваю:

      – Как ты думаешь, с ней здесь все будет в порядке?

      Якоб склоняет голову набок.

      – В порядке?

      – Я имею в виду… ей здесь безопасно? – И добавляю в ответ на его вопросительный взгляд,